Сценарий счастья
Шрифт:
Со свойственным ей пристрастием ко всякого рода сенсациям итальянская пресса мигом ухватила суть моего исследования, и неожиданно для себя я очутился в центре внимания целого сонма журналистов. Мысленно я пытался определить, есть ли в их числе корреспондент «Ла Маттины».
Должен также признаться, что, когда мои барышни ушли по магазинам на Виа-Кондотти, я направился на гостиничный коммутатор и изучил телефонный справочник Милана.
Как нетрудно догадаться, телефона Сильвии там не оказалось.
Я приготовил своим девочкам особенный сюрприз. Эви всю жизнь мечтала побывать в Венеции. И я устроил нам поездку туда на целую неделю, перед тем как возвращаться домой. Эви была этим очень тронута.
Легендарный город с каналами вместо улиц превзошел все наши ожидания. Мы слушали музыку Джованни Габриэли в исполнении церковного хора собора Сан-Марко, а вечером того же дня — духовой концерт Альбинони, исполнявшийся под величественным куполом расписанной Тицианом церкви Санта-Мария делла Салюте.
От великого до смешного. На другой день, пересекая великую пьяцца, окрашенную закатным солнцем в пастельные тона, мы имели удовольствие услаждать свой слух «искусством» каких-то ветеранских ансамблей, фальшиво исполнявших самые избитые шлягеры в близлежащих кафе.
Я вдруг понял, что счастлив настолько, насколько может быть счастлив человек. Я импульсивно расцеловал девочек и обнял жену.
На следующий день мы пошли в театр «Ла Фениче». Этот классический оперный зал красного бархата первым в истории слышал волшебные звуки «Травиаты», что напомнило мне о моем первом «свидании» с Сильвией. Сейчас я долго стоял за последним рядом и смотрел на пустую сцену.
И тут я вдруг понял, что финальный занавес наконец упал. Моя героиня больше не ждет в кулисах, готовая появиться в театре моей памяти в тот момент, когда я меньше всего жду. Я больше не буду заложником времени. Финита ла комедиа.
Окончательный поворот совершился благодаря тривиальному, на первый взгляд, инциденту.
Эви была начисто лишена тщеславия. Ее мало заботило то, как она выглядит, — главное, чтобы было чисто и приятно на вид. Поэтому я был крайне удивлен, когда, выйдя из душа в номере отеля «Даниэлли», застал ее перед зеркалом во весь рост.
Она не сразу меня заметила и продолжала выгибать шею, пытаясь разглядеть себя сзади. Одновременно она щупала себя за талию, определяя толщину накопленного жирка.
Я понял, что у нее на уме.
— Прекрасно выглядишь, Эви. У тебя замечательная фигура.
Она покраснела.
— Я не видела, как ты…
Она осеклась, но быстро перешла к сути дела.
— Мэтью, не надо меня утешать. Я знаю, что чересчур увлекаюсь спагетти.
— Ничего подобного!
— Я поправилась почти на два с половиной килограмма.
— А я что-то не заметил… — с любовью возразил я.
— Зато я заметила. Надо срочно что-то делать, пока еще не поздно, Завтра же с утра начинаю бегать трусцой.
— Где это ты в Венеции будешь бегать?
Мне сказали, что на рассвете площадь Сан-Марко — все равно что пруд в Центральном парке. Там все бегают. Побежишь со мной?
— Конечно.
В шесть часов утра я заставил себя встать, быстро проглотил чашку черного кофе и потащился на пьяцца, где уже считали круги несколько разноперых фанатов фитнеса — все, конечно, американцы — в кричащих спортивных костюмах и дорогих кроссовках.
Я пыхтел рядом с Эви. На ее потном лице было выражение решимости. Она меня действительно любит, подумал я. И хочет сохранить привлекательность. Она не желает стареть. Ей невдомек, что одна из ее самых милых черт — это то, что ее красота от времени не тускнеет.
И я стал представлять себе, как мы вместе состаримся. Надо сказать, эта перспектива меня не только не огорчала — она меня откровенно радовала. Иными словами, я наконец прочувствовал разницу между пылкой влюбленностью двадцатилетнего юноши и зрелой любовью взрослого человека, которая размеренно и мощно завладевает всем его существом.
Такого рода чувство долговечно, потому что умеет адаптироваться к переменам. Свою жену я мог представить себе с седой головой. И я знал, что, когда совсем облысею, Эви все равно будет меня любить.
Зрелая страсть не есть нечто застывшее — она есть движение вперед.
И я вдруг понял, что Сильвия, подобно рельефным изображениям нимф на греческих амфорах, ни капли не изменилась в моем воображении с того момента, как я видел ее в последний раз. В моих мечтаниях она осталась навечно юной.
Могла ли такая реальная Эви конкурировать с идеальной, не страшащейся времени Сильвией? Неизменной? Неменяющейся?
И тут мне пришла в голову странная мысль.
Что, если вопреки всякому здравому смыслу я уже встретил Сильвию? Встретил и не узнал?
Ведь я искал высокую, стройную красавицу двадцати пяти лет. А у нее, наверное, уже взрослые дети. Черные волосы подернуты серебром, лицо тронуто морщинками… И возможно, как и Эви, она немного округлилась в некоторых местах.
Я был помешан на женщине, которой уже давно нет.
Я сжал Эви руку. Она замедлила бег, потом и вовсе остановилась.
— Ну что, профессор? — ласково спросила она, немного запыхавшись. — Ты бы лучше над фигурой работал! .
— Да, правильно, — улыбнулся я. — Особенно когда у меня такая молодая жена!
Обнявшись, мы медленно пошли назад в отель. Площадь Сан-Марко уже была напоена солнцем. А мое сердце — любовью. И это счастье продолжалось довольно долго.
И тут, как гром среди ясного неба, раздался звонок от Нико Ринальди. По иронии судьбы, вопреки всякому здравому смыслу, как раз когда я решил, что окончательно изгнал ее из своей памяти, Сильвия вновь вошла в мою жизнь.