Сценарий счастья
Шрифт:
Мне надо было сразу отказаться. Так было бы куда легче для всех. И все бы закончилось — быстро и безболезненно. Как пулевое ранение в голову.
Но в глубине души меня одолевало любопытство. Какая она теперь? Какая она стала? И хотя я не сразу признался себе, подсознательно мне хотелось проверить силу своего иммунитета против ее магнетизма.
Мне было необходимо поговорить с Эви. Ее расписание я знал наизусть. Сейчас у нее самый разгар занятий в консерватории. И я тут же позвонил.
Не успел я поздороваться, как она почуяла неладное.
— Мэт, что случилось? — встревожилась она. — Что-нибудь с девочками?
— Нет, нет, с ними все в порядке, — заверил я.
— А с тобой? С тобой все в порядке?
И я рассказал о том, что только что произошло.
Ее первой реакцией на имя Сильвии было непроизвольное: «О!» Я быстро объяснил причину предстоящей встречи.
Эви задумалась, потом негромко сказала:
— Это ужасно! Думаешь, ты ей сможешь помочь?
— Может быть… Пока не знаю. Но мне как-то не по себе… Почему? Она всего лишь очередная пациентка, разве нет?
Я не отвечал.
— Разве нет? Скажи честно!
— Конечно, конечно. — Я постарался придать своему голосу убедительность.
— Чего ты тогда боишься, Мэт? Ты любишь меня, дурачок. Послушай, все будет хорошо. Ты ее вылечишь. А сам вылечишься от нее. Окончательно. Не волнуйся. Я тебе потом позвоню.
Она повесила трубку. А я невольно подумал: «Жаль, что у меня нет такой уверенности!»
20
Зачем я согласился?
Какие чувства я испытаю, когда ее увижу?
Услышу ли я запоздалые извинения?
Или испытаю удовлетворение подспудной жажды мести? (Надо сказать, что я не чужд подобных эмоций.) Ибо теперь, мы с ней поменялись ролями: теперь Сильвия больна, и лекарство в моих руках.
О том, что она жива, я знал всегда: я читал газеты. Время от времени я натыкался на заметки, из которых следовало, что она здорова, замужем, имеет двоих детей и познала радости семейной жизни. Интересно, она хоть раз поинтересовалась, что стало со мной?
Я и сам не ожидал, что так разозлюсь. Никогда не думал, что во мне сидит такая сильная обида.
Тут дверь в кабинет приоткрылась.
— Мистер и миссис Ринальди, — объявила секретарша. Этого можно было и не говорить.
Странно, но сначала я посмотрел на него. Наверное, хотел взглянуть на того, кого она предпочла мне.
Высокий, широкоплечий, высоколобый. Мы оба лысели, но у него это получалось более элегантно.
Нико ловко пользовался своим природным обаянием. Крепкое рукопожатие, уверенный, мелодичный голос. Полное самообладание.
— Доктор Хиллер! — Это — глядя мне в глаза. — Спасибо, что согласились так быстро нас принять.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Не дрогнул ли у меня голос?
Наконец я перевел взгляд на нее.
Она по-прежнему была очень красива. Все то же сияние удивительных глаз. И, как и раньше, стоило ей войти — и комната вмиг озарилась каким-то особым светом. Несмотря на болезнь и годы, в ней был все тот же магнетизм.
Сильвия прятала от меня глаза. Даже тогда, когда сказала:
— Рада тебя снова видеть.
И стало ясно: теперь она меня боится.
Странно, но после стольких лет я легко узнал в этой женщине ту, которую когда-то страстно любил. Даже у края могилы ее облик не утратил изысканности.
И как человек, стоящий у самой воды, вдруг оказывается во власти убегающей волны, я почувствовал, что теряю равновесие.
Они сели рядышком напротив меня. Ринальди держал ее за руку.
Сколько времени прошло, а мне все еще неприятно, что он ее трогает. Это, конечно, был собственнический жест с его стороны. Взывая ко мне за помощью, он хотел напомнить, что она все равно принадлежит ему.
Сильвия, со своей стороны, держалась безучастно и ничего не говорила. Ей по-прежнему было трудно смотреть мне в глаза.
Никколо взял инициативу в свои руки:
— Итак, доктор Хиллер, полагаю, вы уже ознакомились с историей болезни моей супруги?
— Да, мистер Ринальди. Ознакомился.
— И?
— Уверен, что не открою вам ничего нового, если скажу, что процесс крайне запущен.
Он, кажется, воспринял это как скрытый упрек в свой адрес и решил сказать что-нибудь себе в оправдание:
— Понимаете, доктор, я старался действовать осторожно. Считал, что хирургическое вмешательство — слишком большой риск. Она прошла химиотерапию и облучение. В большинстве случаев это бы помогло.
Самонадеянный идиот, мысленно обругал я. Кто ты такой, чтобы решать, какое лечение ей подходит, а какое — нет? Почему ты не привез ее ко мне в тот же миг, как у нее обнаружили опухоль?
Желая показать, что я внимательно изучил историю болезни, я сделал несколько самых общих замечаний. После этого, следуя стандартной процедуре, я должен был с помощью офтальмоскопа обследовать ее глазное дно.
Само собой, эту рутинную процедуру я проделывал миллион раз. Еще со времен ординатуры. И никогда мне в голову не приходило рассматривать ее как нечто личное. Но это был особый случай. Особая пациентка. Сильвия.
— Если не возражаете, миссис Ринальди, я бы хотел взглянуть.
Она кивнула.
Я встал, взял в руки инструмент и направился к ней. Я тут же узнал запах ее духов. От этого запаха то, что казалось сном, стало больше похоже на явь. Затем я наклонился и посмотрел ее зрачки. Те же глаза, в которые я смотрел, когда мы занимались любовью. Тысячу лет назад.
Мы невольно коснулись друг друга лбами.
Она хранила молчание. Интересно, подумал я, ее тоже бросает в жар от воспоминаний? Я стал вспоминать свои ощущения, когда трогал ее всю. Удивительно, но после стольких лет я помнил их очень живо.