Сцены из жизни провинциала: Отрочество. Молодость. Летнее время
Шрифт:
Последняя надежда – на католическую школу Святого Иосифа. У Святого Иосифа списка очередников нет, эта школа берет любого, кто готов оплачивать обучение, цена которого составляет для некатоликов двенадцать фунтов в четверть.
Он и мать начинают понимать, что в Кейптауне дети из разных слоев общества и в школах учатся в разных. Святой Иосиф обслуживает если не низший слой, то ближайший к нему. Неудача в попытке устроить сына в школу получше огорчает мать, но его не расстраивает. Он вообще не знает, к какому слою они принадлежат, где их место. Пока он доволен и тем, что в школу его приняли. Опасность оказаться в африкаансской школе и вести жизнь африкандера миновала, а это самое главное. Он может расслабиться. Ему даже католиком притворяться больше не придется.
Настоящие англичане в школах наподобие Святого Иосифа не учатся. Однако он каждый день видит их на улицах Рондебоша, идущими в школу или из школы, любуется их прямыми светлыми волосами и золотистой кожей, их одеждой, которая никому из них не мала и не велика, их спокойной уверенностью в себе. Они подшучивают друг над другом – легко, без привычных ему криков и грубости. Присоединиться к ним он и не мечтает, но наблюдает за ними и старается перенять их повадки.
Мальчики из Епархиального колледжа, самые английские из всех, не снисходят даже до того, чтобы играть со Святым Иосифом в крикет или регби; живут они в районах для избранных, удаленных от железной дороги, вследствие чего он никогда этих мест не видел и знает их лишь по названиям: Бишопкорт, Фернвуд, Констанция. У них есть сестры, которые учатся в школах наподобие Гершеля или Святого Киприана и о которых они добродушно заботятся, не дают их в обиду. В Вустере он девочек видел редко: у его друзей почему-то всегда только братья и были, не сестры. Теперь же он впервые любуется англичанками, такими златоволосыми, такими прекрасными, что ему трудно поверить в возможность их существования на этой земле.
Чтобы оказаться в школе к половине девятого, ему приходится выходить из дома в полвосьмого: полчаса пешего хода до станции, пятнадцать минут езды в поезде, пять минут – от станции до школы, ну и десять минут про запас, на случай непредвиденных задержек. Однако он, боясь опоздать, покидает дом в семь, а у школы оказывается еще до восьми. Он садится в только что отпертом уборщиком классе за свой стол, опускает голову на сложенные руки и ждет.
В ночных кошмарах он ошибается, определяя по часам время, пропускает поезд, поворачивает по пути в школу не туда. И плачет от безнадежного отчаяния.
Единственные мальчики, появляющиеся в школе раньше него, – это братья Де-Фрейтас, чей отец, зеленщик, забрасывает их сюда на заре, направляясь в своем помятом синем грузовичке к продуктовому рынку «Солт-ривер».
Преподаватели Святого Иосифа принадлежат к ордену маристов. Эти братья в их черных сутанах и белых накрахмаленных галстуках представляются ему людьми особенными. На его воображение сильно действует тайна, которая их облекает: тайна происхождения, тайна имен, от которых они отказались. Ему не нравится, что брат Августин, крикетный тренер, приходит на занятия в белой рубашке, черных брюках и крикетных бутсах, точно самый обычный человек. И особенно не по душе ему то, что брат Августин, когда приходит его черед играть за бэтсмена, сует в штаны защитный щиток.
Он не знает, что делают братья, когда не преподают. То крыло школы, в котором они спят, едят и ведут свою частную жизнь, для школьников закрыто, да ему и не хочется заглядывать туда. Ему нравится думать, что живут они как аскеты, пробуждаются в четыре утра, проводят часы в молитве, вкушают скудную пищу, штопают свои носки. Когда кто-то из братьев ведет себя дурно, он изо всех сил старается подыскать этому извинение. Если брат Алексис, к примеру, неприличнейшим образом пукает или просто засыпает на уроках африкаанс, он объясняет это так: брат Алексис – интеллигентный человек, считающий, что учительство ниже его достоинства. А когда брата Жан-Пьера освобождают от обязанностей дежурного по спальне живущих в школьном пансионе учеников младших классов и начинаются разговоры о том, что брат приставал к мальчикам, он просто выкидывает эти россказни из головы. То, что у братьев могут возникать сексуальные желания, которым они уступают, кажется ему немыслимым.
Поскольку английский язык является родным лишь для немногих из братьев, они наняли для его преподавания мирянина-католика. Мистер Уэлан – ирландец: англичан он ненавидит, а к протестантам питает почти не скрываемую им неприязнь. Кроме того, он не дает себе труда правильно выговаривать африкаансские фамилии: произнося их, мистер Уэлан неодобрительно поджимает губы, как будто это и не фамилии вовсе, а дикарская тарабарщина.
На уроках английского они тратят большую часть времени на шекспировского «Юлия Цезаря» – метод мистера Уэлана состоит в том, чтобы раздавать мальчикам роли, которые они зачитывают вслух. Помимо этого они делают упражнения из учебника по грамматике и раз в неделю пишут сочинения. На сочинение отводится тридцать минут, в остальные десять мистер Уэлан, не являющийся поклонником домашней работы, проверяет их и выставляет оценки. Это десятиминутное выставление оценок – самый эффектный номер мистера Уэлана, и ученики наблюдают за ним с восторженными улыбками. Воздев синий карандаш, мистер Уэлан бегло просматривает сложенные стопкой тетради. Когда под конец представления он снова складывает их в стопку и вручает старосте, чтобы тот раздал тетради ученикам, класс разражается негромкими ироническими аплодисментами.
Имя мистера Уэлана – Теренс. Он носит коричневую кожаную куртку мотоциклиста и шляпу. В холодную пору он не снимает ее даже в помещении. Мистер Уэлан потирает одной бледной белой ладонью о другую, чтобы согреть их; лицо у него бескровное, точно у трупа. Что он делает в Южной Африке, почему покинул Ирландию, это остается неясным. И к стране, и ко всему, что в ней происходит, мистер Уэлан относится, похоже, без всякого одобрения.
Он пишет для мистера Уэлана сочинения на темы «Характер Марка Антония», «Характер Брута», «Безопасность на дорогах», «Спорт», «Природа». По большей части это скучные, механические упражнения, хотя изредка его охватывает при исполнении их волнение, и ручка начинает словно порхать по странице. В одном из таких сочинений появляется разбойник с большой дороги, затаившийся у обочины в ожидании жертвы. Конь разбойника негромко всхрапывает, из ноздрей животного поднимается в холодный ночной воздух белый парок. Луч лунного света лежит, точно порез, на лице разбойника; пистолет свой он держит под полой плаща, чтобы не отсырел порох.
Никакого впечатления на мистера Уэлана разбойник не производит. Блеклые глаза учителя проскальзывают по странице, карандаш опускается: 6 1/2. Он почти всегда получает за сочинения 6 1/2, самое большее 7. Мальчики с английскими фамилиями получают 7 1/2 или 8. Ученик, которого зовут Тео Ставропулос, получает, несмотря на его смешную фамилию, 8 за то, что он ходит в хорошей одежде и посещает уроки ораторского искусства. Тео всегда достается роль Марка Антония, а это означает, что ему выпадает привилегия читать «О римляне, сограждане, друзья! Меня своим вниманьем удостойте!» [37] , самый прославленный монолог пьесы.
37
Акт III, сцена 2 (перевод П. Козлова).
В Вустере он приходил в школу полным опасливых предчувствий, но и возбуждения тоже. Конечно, его могли в любую секунду разоблачить, как лжеца, и последствия этого были бы ужасны. И все же школа притягивала его: едва ли не каждый день ему открывалась в ней новая жестокость, новая боль и ненависть – все то, что бурлит под повседневной поверхностью вещей. Он понимал, что происходящее дурно, недопустимо, а он слишком юн, мал и уязвим для того, что ему приходится наблюдать. И тем не менее страсть и неистовство тех дней захватывали его; он испытывал ужас, но жаждал увидеть еще больше, все, что можно было увидеть.
Конец ознакомительного фрагмента.