Счастье Кандида

Кругосветов Саша

Облизанный тип прервал размышления Кента, он сумел-таки на ходу воткнуть ветку в его конек, ветка стала накручиваться между роликами и бросила хмыря вверх и вперед. На полной скорости его ударило о пластиковую стенку кабинки, он расплющился и поплыл, превращаясь постепенно в бледный, местами закопченый блин. Так и повис на стене, только голубые глазки еще некоторое время тикали по инерции: тик-так, тик-так. Бедный, бедный Хрящеват Никитович! Его теперь раскрасят под леопардовую шкуру, и какая-нибудь высокопоставленная нимфа вакханалий, а может, и вакха нимфоналий, будет перекидывать его через плечо во время самых помпезных и наиболее церетственных отвемоний.

Внимание Кента привлек пластиковый

столик, установленный рядом с одной из кабинок. Такой импровизированный стресс-шоп. На столике были разложены кожаные ремни, пояса, какие-то сетки – все с блестящими металлическими нашлепками, различные хлысты и плетки, нижнее белье, которое, похоже, ничего не закрывает – наоборот, открывает. Присыпки, мази, парфюмерия… Какие-то штучки, напоминающие милицейские жезлы с ремешками, чтобы удобней в руке держать. Но не полосатые, как у регулировщиков, а скорее ровного телесного цвета. Непонятно написано – то ли стресс-пон, то ли – страсть-кон. И какого-то дизайна странного. Вначале напоминает то, о чем и говорить-то неудобно. А потом, когда подумаешь, что этот жезл все-таки не для милиции-полиции, вот тогда и понимаешь, что это дизайн такой, такие навороты. Именно девушки любят, чтобы все было с плавными изгибами в стиле Арочного-деко и прибамбасами, напоминающими растительный орнамент. И на ощупь – мягкие и теплые. Интересно, что они с этими штучками делают? Наверное, регулируют движение, когда большой наплыв автомобилей. Чтобы один грузовик не наезжал на другой, чтобы водители точно понимали, чья очередь уже подошла, а кому следует еще подождать. А может, они развлекаются этими штуковинами, снимают стресс. Так что правильней было бы назвать этот магазин не «стресс-шопом», а «антистресс-шопом».

Солнце стояло еще довольно высоко и играло отражениями своих лучей в металлических шипах и заклепках на разложенном товаре. Солнечные зайчики весело роились в воздухе, а за ними гонялись многочисленные роботизированные осы, произведенные каким-то мощным международным концерном – то ли Three-line, то ли Billion-line – и окрашенные в специфическую черно-желтую полоску. Задачей хищниц было нанести этим зайчикам максимальный ущерб, а то и полностью уничтожить. Пораженные ядовитыми укусами ос зайчики превращались в стеклянные осколки и с тихим звоном ложились на землю, покрывая ее хрустящим ковром, сложенным будто бы из лепестков крошечных роз.

Кент обратил внимание на симпатичную продавщицу, которая постоянно крутила в руках те самые штуковины, которые он поначалу принял за милицейские жезлы.

– Ну и как, что-то вам дает эта торговля? – спросил он, чтобы завязать разговор.

– Да нет, сущие гроши, – ответила девушка, не отвлекаясь от своих резиновых игрушек. – Разве это профессия – торговля стресс-товаром? Это для меня не работа, так – хобби. Нечто вроде развлечения. Люблю поиграть с этими забавными штуковинами. Помогают время скоротать и снимают напряжение. Иногда играем вдвоем с подругой.

– Да, рекреация – очень важная социальная функция, согласен с вами, – сказал Кент.

– Важная? – удивилась девица и презрительно посмотрела на Кента. – Вот уж нет, я же сказала – хобби. Слава богу, у меня есть нормальная профессия, – и она показала на свою кабинку. – Работа, на которую всегда есть спрос. Клиентуры хватает.

– Еще бы, – ввернул Кент. – Вы же настоящая pin-up girl. У вас пропорции, наверное, девяносто на сорок пять на девяносто, как у Бетти Бросмер. А вот я совсем не Шварценеггер, на меня никто даже внимания не обратит.

– Не говори глупостей. Дело не в вайтелс и не в осиной талии. Нужно выбирать правильную дорогу в жизни и в каждом деле неуклонно следовать своему предназначению, – ответила продавщица, а потом, после некоторой паузы, продолжила:

– У меня две сестры. Старшая, Лена, в ДУПе работает. Может, ты слышал, Мезозоева, борец за чистоту и нравственность. Чтобы никакого интима. Все законы двигает: пора, мол, навести порядок, вытравить из жизни нашего народа даже упоминание о том, что между мужчиной и женщиной могут быть какие-то отношения, которые не контролирует общество. А детей, блин, надо делать под наблюдением общественной комиссии. И муж у нее – второй, кстати, – Лонов-Милов – тоже тот еще ДУПчик, он считает, что деторождение и воспитание детей надо целиком передать государству. А мужчины и женщины могут встречаться только в общественных местах.

Девушка задумчиво покрутила жезл в руках и вновь заговорила:

– А вторая сестра – тоже Лена, полное имя Алевтина, – вообще заделалась мужниной женой. У нее муж – физик, мало этого – еще и членкор. Корреспондент – это ясно, а в каком смысле член? Ясно, что в каком-то надуманном и совершенно непонятном, а не в самом прямом и абсолютно естественном смысле. В общем, обе мои сестры и их мужья – позор нашей семьи. Я одинственная из всех деловая и нормальная, – продавщица взглянула на Кента и внезапно разозлилась:

– Что стал, охламон? Чего лыбишься? И не трогай ничего руками. Хочешь купить – покупай, а нет – уходи. Стоишь, только место зря занимаешь, всю клиентуру мне распугал. Никто из-за тебя подойти ко мне не может.

«Зачем мне ее товар? Я к ней всей душой, а она гавкает, словно собака какая. Видать, не так уж у нее и хорошо с работой», – подумал Кент и покатил дальше.

Дверь в ближайшую кабинку была приоткрыта. Девушка, видимо, хотела проявить максимум гостеприимства по отношению к своему посетителю – довольно артистично изобразила кушетку, – такой странный эротический фетиш – гость удобно расположился на ней. Возможно, что-то не давало ему покоя, какие-то мысли, заботы – он как-то беспокойно ерзал. Приблизил свое лицо вплотную к лицу девушки – видимо, они говорили о чем-то важном для них обоих. Потому и приблизил лицо, чтобы никто не услышал их разговора. Как им хорошо! Да, сразу ясно, у них любовь! Вокруг плещутся и кругами носятся волны настоящей любви. Почему они все преследуют Кента? Пусть они отстанут от него.

В следующей кабинке у девушки было несколько посетителей. Она тоже довольно правдоподобно приняла позу, напоминающую журнальный столик. А ее гости явно соперничали друг с другом. Каждый хотел доказать, что он любит ее больше других. Нет, это становилось невыносимым!

Недаром мудрец сказал: «Когда наступает отлив, все видят, кто купается голышом». Кент оказался голым королем. Он больше не мог смотреть на этих счастливых и влюбленных людей.

Конькобежец, закрыв глаза, чтобы не видеть всех этих безобразий, медленно катился вдоль проспекта. Там, под веками, продолжали толкаться навязчивые картины: продавщица стресс-шопа, играющая со стресс-поном, манящие пышные формы милфы, амазонка, умело имитирующая кушетку… Что делать? Они везде – и снаружи, и здесь, под его собственными веками.

Он ударился лбом о распахнутую дверь кабинки. Открыл глаза и, продолжая по инерции движение, зарылся лицом в ботоксную грудь милфы.

– Ты куда, мальчик? Жить негде, так ты в мою кабинку рвешься? Я жилплощадь не сдаю – это не мой бизнес.

Милфа покрутилась так, чтобы всем были видны ее оголенные, наколотые макролайном ягодицы. Кент сунул ей стольник.

– Вот это совсем другое дело! Чего ты хочешь? – Милфа втянула его в кабинку, прижала к углу. – Тебе одиноко, хочется любви? Ничего не надо делать, мамочка о тебе сама позаботится. Все в порядке, мой дорогой. Я ждала тебя, мамочка тебя любит. Тебе будет хорошо со мной. Я знаю, тебе уже хорошо.