Счастье приходит летом
Шрифт:
Должно быть, это к лучшему, подумала Джоанна. Для нее гнев стал чем-то вроде защитного панциря, благодаря которому она смогла выстоять. Однако боль и унижение так и не ушли. Они всегда были в ней вперемешку с гневом, в бурлящем потоке смятенных чувств. Гнев и спас ее — не позволил предаться печали и заставил шагать в будущее, хоть и с горечью в душе.
Но Джоанна не смогла бы жить дальше с этой болью. Она вышла замуж, пошла работать, нужно было научиться готовить и вести хозяйство, а потом родился Кэйси. Гнев уступил место всему хорошему, что появилось в ее жизни. И вот теперь она начала сомневаться: действительно ли гнев ушел или просто новая жизнь отодвинула его на второй план? Могут ли горькие чувства исчезнуть только потому, что тебе этого хочется? Или же они прячутся в темных уголках души, дожидаясь своего часа?
Джоанна попробовала рагу — на вкус оно напоминало опилки. В ледяном молчании Майкл взял хлеб с маслом и откусил кусочек.
— Наверно, я всю жизнь буду жалеть об этом, — неохотно произнесла она. — Ну ладно, давай попробуем.
Майкл перестал жевать, и на его лице промелькнуло какое-то странное выражение.
— Продукты я себе буду покупать сама, — быстро продолжила она. — Я уже должна тебе банку…
— Забудь об этом.
— Ни в коем случае! Я не хочу быть тебе чем-то обязанной. — Она заметила, как его темная бровь поднялась. — Как я уже сказала, я буду готовить еду себе, а ты — себе. Стирки и уборки это тоже касается. Другими словами, я буду жить по-своему, и ты тоже. Понял?
— Отлично понял. Я уже начал было говорить об этом, но ты весьма деликатно меня прервала. Я был бы тебе благодарен, если бы ты не разрешала… своему сыну шалить, пока я работаю. Особенно по утрам.
— Кэйси никогда не шалит! Он самый воспитанный ребенок на свете!
— И все же он ребенок, — твердо заключил Майкл.
— Не беспокойся, я буду держать его как можно дальше от тебя.
У Майкла слегка приподнялся уголок рта.
— Прекрасно. Значит, вопрос исчерпан.
— Будем надеяться. — Высоко подняв голову, Джоанна взяла свою тарелку и отправилась на кухню.
Наскоро вымыв посуду, она рухнула на стул и закрыла лицо руками. Неудержимая дрожь прокатывалась по телу. Опять Майкл разозлил ее, несмотря на все ее попытки оставаться спокойной. Это не поддавалось объяснению. Ведь она не держала на Майкла зла за прошлое, не собиралась упрекать его.
Джоанна вяло уронила руки на колени и бессильно вздохнула. Ну конечно, она злилась на Майкла. В эти мгновения она даже ненавидела его! А если так, это может означать только одно: она еще не простила его. Осталось ощущение потери, боль и чувство унижения. А она-то думала, что уже избавилась от всего этого, стала свободной. Значит, нет.
Это было невероятно, так неправдоподобно и несправедливо! Как мог Майкл вернуться в ее жизнь после этих шести лет? Ведь он давно перестал существовать для нее — во всяком случае, так ей казалось. А он сейчас сидит в соседней комнате! Разве такое возможно?
Боже, почему ты допустил, что Фил умер? Сидеть бы ей теперь вместе с ним дома, за ужином, и спокойно разговаривать о работе в магазине. И как только она могла согласиться жить здесь вместе с Майклом? Не сошла ли она с ума?
Нет! Она больше не позволит себе волноваться. Майкл этого не стоит. Однажды она уже преодолела в себе боль и гнев, а тогда эти чувства были куда более острыми и обжигающими. Значит, можно сделать это снова. Кроме того, Майкл не должен догадаться, что все еще может выбить ее из колеи. Где ее гордость?
Джоанна сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и встала. По пути в гостиную она снова обрела хладнокровие.
— Ты еще не ложишься спать? — спросил Майкл.
Она медленно обернулась к нему со ступеней лестницы.
— Конечно, ложусь.
— Еще нет и восьми. А потом, мы даже не поговорили.
Джоанна заколебалась.
— Ну, давай же, — рассмеялся он. — Я не кусаюсь.
Она нехотя подошла к столу.
— Может быть, бокал вина? Ты ничего не пила за ужином.
— А ты ничего не ел.
Майкл улыбнулся и отодвинул тарелку со своим нетронутым супом, а потом подошел к бару и взял бокал. Налив вина, он придвинул бокал к ней, а потом налил себе.
— Так как ты жила все это время, Джоанна?
— Ты уже спрашивал.
— Да, спрашивал. Но, кажется, ты не слишком честно ответила. Должно быть, этот год был для тебя очень тяжелым.
— Ты имеешь в виду смерть моего мужа? — спокойно спросила Джоанна, хотя рука ее дрожала, когда она подносила бокал к губам.
— Да.
Она вгляделась в его лицо и ничего там не увидела — ни сочувствия, ни любопытства, ни даже удовлетворения оттого, что ей пришлось страдать. Или он просто привык скрывать свои чувства? Ну что ж, она ответит тем же.
— Да, смерть Фила была тяжелым ударом, но я ведь знала, что это неизбежно.
— Лейкемия?
Джоанна на мгновение поникла. Печаль снова наполнила сердце.
— Да.
— И как ты, справляешься?
Она посмотрела в эти холодные синие глаза, и гордость снова вернулась к ней.
— Отлично справляюсь. Фил был молодым, но очень ответственным человеком. Он не оставил нам долгов, у нас есть крыша над головой и… и достаточно сбережений, чтобы не слишком беспокоиться о дальнейшей жизни. Джоанна была вынуждена собрать все свое самообладание, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Зачем она лжет? Откуда взялись эти слова?
Майкл проницательно глянул на нее, как человек, когда-то знавший ее лучше, чем она сама себя знала. Джоанне показалось, что он поверил.
— Кажется, в отношении финансов у тебя все в порядке. А как насчет, так сказать, неофициальной стороны? Насчет переживаний?
Джоанна не могла понять, чего он добивается. Хочет, чтобы она сказала, будто безнадежно одинока и не может жить дальше?
— Я слишком занята, чтобы беспокоиться о душевных недугах, а это значит, что у меня их нет. Я управляю магазином одежды. — Джоанна чуть не сказала, что является его владелицей. — Симпатичный магазинчик, очень модный, хотя и не такой шикарный, чтобы отпугивать местных жителей. — Она сделала большой глоток из своего бокала.