Счастье привалило

Лейкин Николай Александрович

Произошла пауза. Куцынъ робко переминался съ ноги на ногу. Генералъ успокоился и, значительно понизивъ тонъ, сказалъ:

— А теперь садись. Мн, кром того, теб кое-что сказать надо.

Куцынъ взглянулъ на Агничку.

— Позвольте прежде у Агніи Васильевны ручку поцловать, — обратился онъ къ генералу. — Вы такъ приняли меня строго, что я не усплъ еще и поздороваться съ ними.

— Цлуй.

Агничка поднесла къ наклонившемуся Куцыну свою руку и тотъ, чмокнувъ ее, слъ. Слъ и генералъ.

— Ты

долженъ, братецъ ты мой, все-таки ходить къ невст, все-таки показываться ей, — заговорилъ онъ. — Вотъ завтра придешь. И послзавтра посл внца я не хочу лишать тебя удовольствія участвовать въ семейномъ торжеств. Завтра у насъ здсь будетъ маленькій пиръ посл внца. Буду я и будутъ свидтели. Будетъ вдова сестра Агніи Васильевны. Будетъ ея двоюродный братъ. Я хочу все это честь честью. Агнія Васильевна писала своему отцу, что она выходитъ за тебя замужъ. Мы пошлемъ ему поздравительную телеграмму. Выпьемъ за его здоровье шампанскаго и пошлемъ. Понялъ?

— Понялъ, ваше превосходительство, — поклонился Куцынъ.

— Ну, такъ вотъ и прізжай. Тетку твою Агнія Васильевна тоже пригласила. Ты даже можешь пріхать изъ церкви въ карет съ Агніей Васильевной. Такъ приличне будетъ. Все-таки, знаешь, для глазъ приличне: женихъ и невста вмст. Я не люблю рзкостей. Это не въ моемъ характер. Ну, пожалуй, и я сяду съ вами въ карету, какъ посаженый отецъ. Повторяю, я не люблю никакихъ выходокъ, которыя бросаются въ глаза. Ты все-таки женихъ и въ день свадьбы долженъ занимать подобающее теб мсто. Мы даже будемъ пить за твое здоровье, — добавилъ генералъ, улыбнувшись.

— Благодарю васъ, ваше превосходительство, — еще разъ поклонился Куцынъ.

— Ну, а свидтельство-то все-таки завтра принеси, успокой меня.

— Принесу непремнно-съ.

— То-то, принеси. Мы тебя балуемъ, исполняемъ твои прихоти, долженъ и ты быть съ нами деликатенъ. Долженъ все это чувствовать.

— Я и чувствую, ваше превосходительство.

— И на дл это доказать. Агнія къ теб расположена, очень расположена. Доказательствомъ могутъ служить т шесть сорочекъ и по полдюжин другого блья, которое она теб купила и сейчасъ передастъ. Агнія Васильевна, передай ему… — обратился генералъ къ Агничк.

Та сходила въ сосднюю комнату, вынесла оттуда два увсистые пакета съ бльемъ и передала ихъ Куцыну.

— Видишь, какъ мы тебя балуемъ! — похвастался генералъ. — Стало быть будь и ты деликатенъ и предупредителенъ. Ахъ, да… насчетъ мста теб начальника почтоваго отдленія въ провинціи я ужъ просилъ кого нужно и мн общано, — прибавилъ онъ. — Ты займешь первую открывшуюся вакансію.

Куцынъ поклонился.

— Вамъ все сдлано. Не должны быть и вы подлы противъ насъ, — добавила Агничка.

«Боятся, опасаются, что надую ихъ», — подумалъ Куцынъ. — «Заискиваютъ. Ну, да теперь успокоились».

Произошла пауза. Говорить было больше не

о чемъ, и генералъ сказалъ:

— Не смю больше задерживать. Можетъ быть теб по дламъ своимъ надо, такъ можешь уходить.

Куцынъ поднялся.

— Если позволите, то мн дйствительно надо, ваше превосходительство, — проговорилъ онъ.

— Уходи, уходи. Я не задерживаю. А завтра ждемъ тебя, ждемъ съ свидтельствомъ.

— Слушаю-съ, ваше превосходительство. Явлюсь.

Куцынъ взялъ два пакета съ бльемъ и направился въ прихожую. Когда онъ надвалъ на себя шинель, къ нему въ прихожую выскочила Агничка и, подавая ему что-то завернутое въ бумагу, произнесла:

— Вотъ вамъ банку клубничнаго варенья. Берите. Дома напьетесь чаю съ вареньемъ за мое здоровье. Вотъ я какая! Видите, какъ объ васъ забочусь! — прибавила она.

Куцымъ поблагодарилъ, сунулъ банку въ карманъ и опять подумалъ:

«Заискиваютъ… Что-то чуютъ»… Онъ сходилъ съ лстницы съ пакетами и разсуждалъ:

«А вдь наказать ихъ можно. Что съ меня взять? Да и нельзя. Ничего не возьмутъ».

IX

Генералъ былъ у Агнички въ субботу вечеромъ, наканун назначеннаго ея внчанія, и ждалъ Куцына, но Куцынъ не явился. Ни своего вида на жительство, ни разршенія начальства о вступленіи въ бракъ Куцывъ не прислалъ. Генерала это очень безпокоило. Онъ бгалъ по комнатамъ, нервно дергалъ себя за сдые бакенбарды и бормоталъ:

— Не явился самъ и не прислалъ… Вотъ подлецъ-то! Не сбирается-ли онъ насъ надуть завтра?

— Какъ надуть? — добродушно спрашивала Агничка.

— Не прідетъ въ церковь, не прідетъ внчаться — вотъ и все.

— Такъ вдь тогда и двухъ слишкомъ тысячъ не получитъ.

— Что ему дв тысячи, если онъ теперь ужъ обмундированъ, при шуб и триста рублей получилъ! — продолжалъ говорить генералъ. — Вдь все это ни за что получилъ, такъ — здорово живешь. А дв-то тысячи предстоитъ ему теперь получить за женитьбу.

— Не откажется онъ отъ двухъ тысячъ. Не такой онъ человкъ.

— Я, будучи на его мст, отказался-бы. Вдь женитьба ему петля. Навсегда связанъ по рукамъ и по ногамъ и долженъ признавать чужихъ дтей за своихъ. Вдь онъ-же не дуракъ, не безъ глазъ, видитъ, что ты ужъ ждешь.

— Ну, вотъ… Я все время передъ нимъ была въ капотахъ.

— Фу, ты пропасть! Ну, не замтилъ онъ этого теперь, такъ долженъ ожидать этого въ будущемъ. Вдь понимаетъ-же онъ, для чего мы его женимъ, для чего онъ теб, сокровище эдакое, понадобилось.

Генералъ такъ безпокоился, что поминутно пилъ воду. Онъ хотлъ посылать за Куцынымъ, хотлъ самъ хать къ нему, но Агничка продолжала твердить:

— Не откажется онъ отъ двухъ тысячъ. Вдь дв тысячи для него капиталъ. Перестаньте безпокоиться и выбросьте это изъ головы.