Счастье взаимной любви

Гончарова Ирина

— Надеюсь, мы без обид расстаемся?

— Что вы, Василий Федорович! Вы столько для меня сделали!

— Ну, кто для кого сколько сделал, это еще надо посчитать. — Неизвестно откуда он вытащил вдруг пухлый конверт и положил его ей на колени. — Это тебе довольствие на первые дни. Примоднишься и на витамины хватит. Не возражай. Теперь два совета. Первый — профессиональный. Повторяю, я не врал, когда говорил официально, что ты психически совершенно здорова. Ничего не бойся, живи на полную катушку. Второй — бытовой. Было бы неплохо, если б ты сменила климат. Укати куда-нибудь подальше, если есть куда. —

Он обнял ее за плечи своей лапищей и вдруг захохотал. — Силы небесные, ну что я без тебя буду делать среди своих психов, особенно в ночные дежурства! Даже по-английски ни с кем не поговоришь, не говоря про остальное!

Аня тихо засмеялась, не отодвигаясь от него.

— Следующее, Анюта. По закону тебе положено встать на учет в диспансере по месту жительства…

— Плевала я на это, — спокойно ответила Аня.

— Э! На закон не плюют! Встать ты обязана…

— Не буду. У меня спрятан паспорт, новый по этим справкам получать не надо.

Он загоготал одобрительно.

— Во, молодец! Я так и чувствовал, что ни под каким гипнозом ты до конца всей правды о себе не говорила! Тогда эта проблема снимается… Но мы все равно расстаемся. В том смысле, Аня, что больше ничем я тебе помочь не смогу. Сама понимаешь, семья, дети, психи мои в палатах… Ну, если уж совсем прижмет, что хоть в петлю, тогда звони. О, Господи, хоть назад тебя затаскивай! Надеюсь, больше на криминале не попадешься?

Аня подумала и сказала:

— А вы поищите завтра в Бутырках, может, я уже там.

Он, как всегда, залился смехом.

— Все, Анна! Раз к тебе чувство юмора вернулось, значит, ты окончательно выздоровела! Ну… Лети, ласточка, дыши воздухом свободы.

Она повернулась, обняла его за шею и поцеловала. Потом молча вышла из машины, зная, что больше друг друга они никогда не увидят. Каждый заплатил другому полную ставку — без торговли и обид. Теперь надо было забыть его как можно скорее, забыть два бесконечных года, которые, может быть, и не были ужасными, но прошли как в сумеречном, тягучем сне. Забыть.

Солнце пригревало плечи и голову. Никаких больших перемен в столице Аня не замечала. Разве что появились многочисленные ларьки на улицах.

Она ускорила шаг и через час нажала на звонок у знакомой двери, она тут же распахнулась, и Алка-врушка, верная подружка, с визгом бросилась ей на шею.

— Ты куда же пропала?! Я как дура третий день дома сижу, никуда не выхожу, а тебя все нет и нет! Но удачно пришла! Мой Юрасик ушел на какое-то партийное собрание, собирается выдвигать свою кандидатуру в президенты! Не на этот срок, конечно, а с дальним прицелом! Регби его кончилось, и он решил делать политическую карьеру!

Похоже, началось. Не успели встретиться, как пошла информация сомнительного свойства.

— Анька! А ты прекрасно выглядишь! Честное слово! Знаешь что? Мы тебя на американце женим! Понимаешь, у меня нарисовался родственник в Америке, дядя Гигечкори! Жуткий миллионер, и, главное, никаких близких родственников у него нет! Наследством-то каким пахнет! Он на днях приедет, и мы поговорим о тебе!

— А как твоя скрипка? — вставила Аня.

— Ой, да кому она теперь, к черту, нужна! Мы с Юрой открываем кооперативный ресторан! Неподалеку, на Неглинной! Теперь это можно! Теперь все можно! Президент Горбачев дает дорогу молодым, процесс, как говорится, пошел! Слушай! Мы в ресторане стриптиз-бар откроем, тебя поставим им заведовать! Как это мне сразу в голову не пришло? Ой, ты, наверное, голодная?

— Нет…

— Все равно! Ланч, то бишь второй завтрак, устроим!

Она, добрая душа, ринулась было в холодильник, но эта емкость у процветающей рестораторши оказалась совершенно пустой.

— Ничего! Выпьем растворимый бразильский кофе! Ты ведь его небось столько лет не пила?

— Пила. Заведующий отделением угощал. В ночные дежурства.

— Да? Ты нигде не пропадешь! Во интересно!

— Интересно. Но не будем, Алла, об этом говорить.

— Понимаю, понимаю! Слушай, джинсы эти тебе надо сменить, а в таких кроссовках сейчас ходят только старухи. Я попробую занять деньги у брата, он работает в аппарате Горбачева…

— Не надо. У меня есть деньги, — прервала Аня, твердо уверенная, что если брат и существует, то при аппарате президента он работает в лучшем случае гардеробщиком.

— Ладно! Давай составим планчик на пару деньков! Пока оклемаешься, поживешь, конечно, у нас. А завтра мы… Ох, черт побери! Мы же сегодня вечером уезжаем на прием к английскому послу! Совсем забыла! На его загородную виллу! Понимаешь, Юрасик там обязан быть, а прием с женами! Ладно, тогда план мы завтра составим! А как я, на твой взгляд, выгляжу? Изменилась за это время?

— Ты стала еще ярче, — искренне сказала Аня. — Просто вылитая Софи Лорен. В молодости, конечно.

Но Алла оказалась относительно самокритичной.

— Нет… У нее грудь больше. Зато у меня уши меньше!

Они выпили по три чашки кофе. Алла беспрестанно бегала к телефону, и враки ее, в общем-то безобидные, обрастали новыми яркими подробностями. К тому моменту, когда Аня уходила (договорившись, что вернется завтра к вечеру), ее уже выдали замуж за американского миллионера, пристроили руководить совместным франко-советским ансамблем стриптизерш, а на Рождество она должна была быть представлена английскому послу.

Аня взяла у подруги ключи, вышла из дому и уже во дворе столкнулась с Юрой. Тот был рад встрече не меньше, чем жена.

— Анька! Черт тебя дери! Как там в Японии?

— Японии? — Аня тотчас прикусила язык. — Нормально в Японии. Мне не очень понравилось. А что ты такой заморенный?

— Да хреновые времена, Анюта. Из спорта я ушел, пока никуда не прибился, всю ночь как проклятый на станции мороженую рыбу разгружал, а вечером поедем за сто километров — у бати моего участок, пора картошку выкапывать. Ну, ты у нас побудешь? Ведь дома у тебя…

— Как раз домой и еду. Завтра увидимся.

Он одобрительно погладил ее по плечу. По его глазам Аня увидела, что выглядит она неплохо. А почему? Да потому, что все эти годы была в Японии! Вот ведь как объяснила отсутствие подруги Алла! Неужели он до сих пор верит ей? Уму непостижимо! А с другой стороны, зачем суховатому по натуре, строгому Юре знать правду про Аню? Он ведь мог сказать: на кой ляд нашему дому такая подруга?

Так лучше уж так: для профанов она более двух лет была в Японии! Спасибо, Алка, оказывается, в твоем вранье есть и практическая польза.