Счастье™
Шрифт:
– Пусть поработает еще недельку. Он справится, – говорила Мэй.
Пока же ни дня не проходило без того, чтобы Ирвин не прибегал с той или иной «великой находкой», которую откапывал в макулатуре. Он даже выследил Майерса из отдела научной фантастики и, запыхавшись, выпалил:
– Я только что прочитал заявку на фантастический роман о будущем. Это потрясающе. Там совершенно неожиданная концовка. Мир полностью разрушен после ядерной войны. Но погибли не все, выжили мужчина и женщина. На последней странице он поворачивается к ней и говорит…
– Привет, меня зовут Адам, – монотонно произнес Майерс, словно цитировал по памяти.
– Ну да. А откуда вы знаете?
– Потом она поворачивается к нему и говорит: «А меня Ева». Они берутся за руки и смотрят на восход солнца.
– Точно. Вы уже это читали?
– Да, – кивнул Майерс. – Много раз. Много-много раз.
И все же практикант Ирвин оказался хорошим парнем. Правда, чуть больше, чем надо, усердным и слишком уж таким… любезным.
Все шло хорошо. Работа кипела. Все становилось на свои места. Но приехал босс и все испортил. Мистер Мид вернулся с четырехдневного издательского семинара в Антигуа. («Четыре дня непрерывного мозгового штурма», по его описанию.) Придя на работу, Эдвин увидел на стуле записку от босса: «Проверь почту». Он проверил почту и, конечно, обнаружил письмо от Мида. «Подойди к дежурному. Там для тебя записка». Так что Эдвин потащился к дежурному и взял записку: «Эдвин, жду тебя немедленно в своем кабинете. Мистер Мид».
«Хвала господу, мы живем в век информации», – подумал Эдвин. (У этой, казалось бы, бессмысленной цепочки событий была своя странная внутренняя логика. Вначале мистер Мид послал записку к дежурному, потом, на случай, если Эдвин не возьмет ее, отправил электронное письмо. Затем подумал: «А вдруг утром он не проверит почту?», спустился в его каморку и черкнул записку. Так развивались события. Ни единой течи в корабле капитана Мида.) В коридоре Эдвин встретил Мэй.
– Ты к Миду? – спросила она. Он кивнул:
– Живописный маршрут через электронную почту и дежурного.
– В таком случае будь осторожен: он читает «Файнэншл Таймс».
– Ты что… – сказал Эдвин, замедляя шаг. – Только не это…
Только не это.
– Представь, что ты в театре абсурда, – улыбнулась Мэй.
Эдвин вошел в кабинет мистера Мида ссутулившись, заранее признавая свое поражение.
– Вы хотели меня видеть, сэр?
Иногда творческую энергию необходимо стимулировать. Иногда гений нуждается в поддержке. В такие дни Леон Мид вдохновлял себя коктейлем из запрещенных ингредиентов – стимуляторы, сонники, расширители сознания, – затем смыть все это заболтанным кристаллическим метедрином, после чего сделать глоток триметила и напоследок, может быть, нюхнуть немного кокаина. Далее, когда сознание распускалось лотосом, он… в общем, обычно валился на пол, но не раньше, чем снизойдут одно-два «озарения». Сегодня был удачный день. Он довел вдохновение в крови до оптимального уровня, но отключился. Стихия бушевала в его венах, электрической дугой вспыхивала в голове, гудела с такой силой, что…
– Эдвин! Заходи, заходи. Скорее, закрой дверь. Нам нужно обсудить кое-что важное.
– Как Антигуа, сэр?
Редеющие волосы и хвостик мистера Мида выбелило солнце, лицо загорело так, что губы казались бледными.
– Тяжело. Работали дни и ночи напролет, уверяю тебя. Говорят, издательства прекрасно справляются, если пустить все на самотек. Но это совсем не так. Вот, например, я, Эдвин. Я не считаю, что книги могут издаваться без моего вмешательства.
– Конечно, сэр. Очень жаль.
– Да, мне нравится во все вмешиваться, возиться, пачкать руки.
– Я знаю, сэр. Мы часто называем вас мистер Грязные Руки.
– Да? Чудесно. Заходи, садись. Хочешь что-нибудь? Виски? Сигару?
– Прибавку к зарплате.
– Ха, ха, – сказал мистер Мид. (Не рассмеялся, а именно сказал «ха, ха» – этакое вымученное подобие смеха.) – У тебя хорошее чувство юмора. Я ценю это в моих… – он чуть не сказал «подчиненных», – сотрудниках. Теперь вот что. Ты просто отлично поработал над «Шоколадом для души», мои аплодисменты. Но я побаиваюсь, что продавцы поставят ее в другой раздел. Иногда они такие невнимательные, ты же знаешь. Могут ведь засунуть в «Десерты» или еще какую-нибудь глупость сделать. Помнишь, что произошло с «Куриным бульоном»? Его упорно ставили в «Кулинарию».
– Помню, сэр. Но если хорошо провести маркетинговую кампанию, сделать рекламу, то «Шоколад» может…
– Реклама? Маркетинг? Нет, нет. Ничего подобного.
– Простите?
– Нет, нет. В этом сезоне вся серия самосовершенствования убита. Твоим проектом я заткнул дыру в каталоге и успокоил дистрибьюторов. Так что забудь о «Шоколаде».
– Забыть? То есть?
– У меня возникла идея получше. Ты будешь вплотную заниматься нашей основной книгой на весну.
Язва Эдвина тут же напомнила о себе. И закипела бессильная ярость: забыть «Шоколад для души»?
– Да. В самолете я читал «Файненшл Таймс»…
Господи, началось.
– …и наткнулся на одну статью. Думаю, тебе тоже понравится: фьючерсы свиных желудков пошли в рост.
– Свиных желудков?
– Да. Свиные желудки расхватывают, точно горячие пирожки. И в том же номере, в том же самом номере, я прочитал другую статью – по-моему, в рубрике «Тенденции», – о том, что современных женщин все больше заботит правильное питание и похудение. Особенно зрелых женщин. А если объединить эти тенденции, что получится?
– Даже не представляю себе, сэр. Мистер Мид вздохнул:
– Вот в чем проблема твоих сверстников. Вот в чем проблема твоего поколения. Вы не видите полной картины, у вас нет панорамного мышления. Эдвин, тебе нужно учиться всесторонне подходить к вопросу. Латеральное мышление. Женщины, свинина – это же очевидно. Объедини темы в книге для полных женщин, расскажи, как есть свинину и при этом худеть. Это будет новой теорией. Назовем ее «свиной парадокс».
Наступила пауза. Длинная пауза. Настолько длинная, что скорее наступила целая эпоха, а не пауза. За это время сдвинулись континенты. С гор сошли ледники.
– Ну? – спросил мистер Мид. – Что скажешь?
– Хочу уточнить, – произнес Эдвин, – правильно ли я вас понял. Вы хотите, чтобы я – выпускник университета с магистерским дипломом по сравнительному литературоведению, чью диссертацию «Толкование Пруста через призму постмодернизма» комиссия назвала, я цитирую, «глубокой проработкой темы», – чтобы я составил книгу для жирных домохозяек, агитируя их жрать больше свинины? Ты этого хочешь? Ты, тупица, дерьма от повидла не отличаешь, самодовольный поганый хиппи! Этого? Но, конечно же, вслух Эдвин сказал лишь: