Счастливая находка
Шрифт:
Наступило молчание. Лягушка в соседском пруду продолжала квакать. Райли последним куском хлеба вытер тарелку.
— В моем доме все вверх дном, — сказал Райли, отвечая на вопрос Александры, — потому что ко мне залезли воры. Они испачкали краской стены, полы и двери, молотком расколотили все, что могли, перебили все в кухне, вдребезги разбили холодильник. Всю неделю я питаюсь готовыми блюдами, которые отпускаются на дом, и разогреваю их в микроволновке.
— Боже, Райли, но это же ужасно!
— Не знаю. Иногда эта еда не
— Я не о том, — засмеялась она. — Что, если бы вы были дома, когда это произошло, — вы могли бы пострадать. А те люди, которые кричали и угрожали вам, имеют к этому отношение?
— Не думаю, что именно эти. Возможно, это были другие, но они тоже, видимо, имеют на меня зуб. Думаю, что это был акт непреднамеренного вандализма. Я живу в старом доме, в котором нет охранного устройства.
Александра встала, чтобы убрать со стола. Райли пошел за нею на кухню, а потом вернулся с тарелочками для десерта. Александра поставила на стол блюдо фруктового салата.
Она вспомнила, как он накануне оглядывался вокруг, выходя из джаз-клуба.
— Наверно поэтому ваша мать отнеслась ко мне с таким подозрением, когда я попыталась войти в ваш кабинет.
— К несчастью, все случилось именно в то время, когда мама работала у меня в офисе. Я не смог скрыть от нее то, что произошло, а теперь я шагу ступить не могу без того, чтобы она не позвонила. Проверяет, все ли у меня в порядке. Я понимаю, что она беспокоится, но меня это тяготит. Вот почему я скрываю от нее и от Каролины, что бываю в клубе. Это своего рода убежище… — Он склонился над блюдом, и щелкнув пальцами, воскликнул:
— Это манго. Конечно же, манго!
Такая реакция на ее десерт показалась Александре несколько странной, но их дальнейший разговор касался только семейных проблем.
Отец Райли был адвокатом, так же, как и дед. Он погиб в авиационной катастрофе. Сестра Райли жила с мужем-дипломатом и двумя детьми в Зимбабве. Александра рассказала о своем отце-скульпторе и показала статуэтки, которые он оставил ей по завещанию.
Они поговорили об искусстве, праве и книгах. Все было так, словно они познакомились в нормальной обстановке и сейчас сидят вместе не потому, что их вынудили к этому обстоятельства, а потому, что хотят этого. Как будто находят общество друг друга приятным.
Бренна проснулась и заплакала, напоминая им о том, что они вместе только из-за нее. Атмосфера миролюбивого благодушия была нарушена.
— Надеюсь, — сказала Александра, — что она не будет плакать всю ночь, как вчера.
— А вы будьте с ней построже, — посоветовал Райли.
Но они оба пошли в спальню и по очереди носили девочку на руках, укачивая.
Бренна была безутешна. Александра положила ее в кроватку и, сев рядом и протянув руку сквозь перекладины, стала гладить девочку по головке и напевать. Ребенок не умолкал до тех пор, пока к Александре не присоединился Райли.
Через двадцать минут, в результате объединенных усилий, Бренна заснула. Через двадцать пять минут они на цыпочках вышли из комнаты.
В коридоре они остановились, в изнеможении прислонившись к книжным полкам и ожидая, не заплачет ли девочка снова. Все было тихо. Лишь скрипнула балка в потолке да лягушка продолжала квакать в своем пруду. Они глянули друг на друга. Райли поднял руку ладонью к Александре, и она ударила по ней своей. Этот жест, означавший пусть маленькую, но победу, рассмешил обоих. Предполагалось, что жест будет мимолетным, но Александра почему-то не отняла руку.
— Эта лягушка квакает так с самого ноября. Она живет в пруду через дорогу.
— Зачем она это делает?
Его пальцы проскользнули между пальцами Александры.
— Думаю, так она дает о себе знать самцу.
— И так с ноября? Такая настойчивость заслуживает похвалы.
— В книге о лягушках написано, что это краснобокая лягушка.
— Что? Вы и лягушками увлекались? Это было до, после или между периодами увлечения кактусами к виноделием? Книга о лягушках тоже сослана в камин?
Они перебрасывались ничего не значащими фразами и словами, как бы выжидая, когда наступит Момент. Словно были на грани чего-то, но не знали, отступить ли назад или двигаться вперед. Ведь они едва знакомы. У них нет ничего общего, кроме взаимного любопытства. И взаимного влечения.
Дождь стучал по крыше.
— Мне надо идти, — сказал он, но его ладонь была теплой, а пальцы переплелись с ее пальцами.
— Да, — ответила она, не пытаясь делать вид, будто неправильно истолковывает его слова.
— У вас… э… кто-то есть, и я не хочу становиться между вами.
— Я тоже, — ответила она, хотя не сразу поняла, кто же это у нее есть. В данную минуту она не могла вспомнить ни одной разумной причины, по которой она не должна отдать предпочтение Райли. — Было бы безумием все усложнять.
— Точно.
Они разомкнули руки и снова стали каждый сам по себе. Райли начал поспешно застегивать рубашку, потом прошел в гостиную и, сев на диван, надел ботинки. Она протянула ему галстук и пиджак. Он вскочил, взял свои вещи и неожиданно принюхался.
— Что это за запах? — Он схватил ее руку и прижал к лицу. — Это не базилик и не манго. Что это?
— Ореган. Я сорвала немного в огороде для… — она посмотрела ему в глаза. Они были синие, с поволокой, — для соуса, — выдохнула она.
Он не отпускал ее руку, а лишь сильнее сжал запястье, а потом притянул к себе и обнял.
Если она и пыталась убедить себя, что вчерашний поцелуй был случайным, что во всем виновата музыка, а голова кружилась от аллергии на табачный дым, то сейчас, как только его губы коснулись ее рта, от ее убежденности не осталось и следа. На сей раз Райли не нужно было устраивать представление для Каролины. Поцелуй был настоящим.