Счастливая жизнь для осиротевших носочков
Шрифт:
Из кухни прибежал Боб, с разъяренным видом схватил Скарлетт за руку и что-то прошептал ей на ухо. Скарлетт ушла, но напоследок обернулась, посмотрела на бородача, которому Боб и другая официантка извиняюще протягивали салфетки, и ледяным тоном сказала:
– В следующий раз я тебе глаза выколю.
Мама и Эшли ошеломленно наблюдали за этой сценой, а я вскочила.
– Я сейчас!
Воспользовавшись суматохой, я проскользнула на кухню, где исчезла Скарлетт. На кухне ее не оказалась. Тогда я вышла через черный ход
– Ты простудишься.
– Плевать, – процедила она сквозь зубы.
– Не знала, что ты куришь. От этого же голос портится.
Она раздраженно пожала плечами, потушила едва начатую сигарету о стену и выбросила в мусорный бак.
– Я взяла сигарету из пачки, которая валялась внутри.
– Что случилось, Скар?
Скарлетт повернулась ко мне. Ее карие глаза смотрели как никогда пронзительно. Она хотела было ответить, но в эту секунду металлическая дверь с грохотом распахнулась, и на улицу выскочил Боб. Маленький белый колпак, который он всегда носил на кухне, съехал набок, как и белый фартук. Боб выглядел бы смешно, если бы не кипел гневом с высоты своего стодевяностосантиметрового роста.
– Скарлетт!
Его гнев не произвел на Скарлетт ни малейшего впечатления. Она ледяным голосом сказала:
– Он схватил меня за задницу, Боб. Тебе следовало не рубашку ему вытирать, а выставить его вон.
– Мне все равно, что он сделал! Он клиент! Нельзя выливать коктейли клиентам на голову!
– А что, по-твоему, мне следовало сделать?
– Спокойно поставить его на место, как сделала бы любая хорошо воспитанная девушка!
Скарлетт резко повернулась к Бобу, который возвышался над ней на целую голову, и смерила его свирепым взглядом:
– Иными словами, пусть меня лапают престарелые свиньи, которые приходят в твою дерьмовую забегаловку? А я тем временем должна молчать в тряпочку, чтобы ты вдруг не потерял двадцать баксов выручки? Я правильно тебя поняла?
Боб, который в душе был неплохим парнем и имел дочь, которой тогда было восемнадцать или девятнадцать, вздохнул.
– Конечно нет, но почему именно с тобой всегда случаются неприятности? Может, если бы ты вела себя не так… буйно…
– Буйно?! Значит, на меня напали, и я еще виновата!
– Я не это имею в виду, – пробормотал Боб. – Послушай, в следующий раз просто позови другую официантку, пусть она обслужит столик вместо тебя. Больше не бросайся на клиентов с кулаками, договорились?
– Нет.
– Что значит «нет»?
Скарлетт развязала фартук, сорвала с головы шапочку и швырнула их на пол.
– Я ухожу! Ищи другую дуру, которая будет развлекать извращенцев в твоем борделе.
– Не веди себя как ребенок, Скарлетт. Тебе нужна эта работа, – спокойно
Улыбнувшись, Скарлетт сняла жакет, который я накинула ей на плечи, и протянула мне, словно не игнорировала меня с самого начала этого разговора.
– Ты прекрасно знаешь, что я с моим, как ты выражаешься, «буйством» поднимаю тебе выручку, – сказала она, на глазах у растерявшегося Боба расстегнула форменную блузку, сняла через голову и гневным движением швырнула на пол. – Ты не доплачиваешь мне якобы потому, что позволяешь петь здесь по средам, но в те вечера, когда я выступаю, у тебя отбоя от посетителей нет. Поэтому к черту тебя, Боб! Ты мне не нужен! А эта дурацкая работа тоже!
Красная юбка упала к ее ногам.
– Это я тебе нужна, – заключила Скарлетт. – И однажды ты пожалеешь, что так со мной обошелся.
Скрестив руки на груди, она стояла на парковке с видом воплощенного высокомерия, хотя осталась только в простых фиолетовых трусиках (такие можно найти в «Волмарте» по пять долларов за упаковку) и в черном кружевном лифчике, который с ними совершенно не сочетался. С тех пор, как мы виделись в последний раз, у Скарлетт появилось несколько новых татуировок.
Боб несколько секунд не двигался, потом молча наклонился, собрал одежду и, сгорбившись больше обычного, скрылся за металлической дверью.
Я снова накинула Скарлетт на плечи свой жакет.
– Сумасшедшая! Ведь и правда простудишься.
– Возвращайся к маме и Эшли, – сказала она с каменным лицом. – Жакет я тебе завтра верну.
– Сходи за своей одеждой. Не пойдешь же ты домой полуголая!
– Ноги моей не будет в этой паршивой забегаловке.
– Тогда я схожу. Ты только скажи, где лежат твои вещи, – вздохнула я.
Скарлет колебалась – видимо, пыталась решить, не обесценится ли ее поступок, если она отправит меня за своими вещами. Однако материальный аспект никто не отменял. Следуя инструкциям Скарлетт, я забрала из служебного шкафчика ее одежду и сумочку и, пользуясь случаем, предупредила маму с Эшли, что ужин отменяется. Мама была вне себя.
– Скарлетт снова умудрилась все испортить! А я так хотела яблочный пирог!
– Давайте мы с вами съедим десерт, а потом я отвезу вас домой, – любезно предложила Эшли, обращаясь к маме. – Я не тороплюсь.
Через десять минут мы со Скарлетт сидели в машине с работающей на полную мощность печкой.
– Мама домой не идет? – спросила Скарлетт.
– Эшли ее отвезет.
Потом произошло кое-что из ряда вон выходящее: Скарлетт разрыдалась. Я похолодела, увидев, что она потеряла самообладание, потому что с ней этого никогда не случалось. Я почувствовала прилив ненависти к Бобу – за то, что он унизил мою младшую сестру. Я обняла ее и как в детстве укачивала из стороны в сторону, пока она не успокоилась.