Счастливчик
Шрифт:
Счастливчик очень взволнован. Он боится за Ваню, боится, что негодный Коко совсем откусил палец его другу, и трусит за Симочку: неужели Ваня выдаст Симочку и ее накажут?
— Как это случилось? — допытывается бабушка и хмурит тонкие брови.
— Очень просто, — предупредительно поясняет Помидор Иванович, — я сунул палец в клетку, а он меня хвать…
— А он меня хвать! — точно передразнивая, подтверждает из клетки Коко.
Это смешно. Все смеются, и Ваня тоже.
— Занятная птица! — говорит Ваня, протягивая
Ловкие пальцы бабушки сделали свое дело: кровь унялась, не идет больше.
— Ну, что, как вы себя чувствуете, мой друг? — осведомляется тревожно бабушка.
— А что мне делается! — беззаботно, тряхнув своей стриженой головою, говорит Ваня. — Вот только жалко, что рука-то правая. Не больно-то попишешь ею в гимназии теперь да и работать дома не скоро придется…
— А вы что же работаете дома? — живо заинтересовывается Валентина Павловна.
— Как что? Обыкновенно! Утром дрова колю, печку топлю, самовар ставлю… Из гимназии когда приду, посуду маме мыть пособляю. Ведь отец шьет сапоги. А у матери на руках трое малышей. Вот и выходит, что времени-то у них не больно-то много… А я самый старший. Кому же и пособлять родителям, как не мне! — без малейшей гордости заключает Ваня.
Бабушка, Мик-Мик, Симочка и Счастливчик переглядываются между собою. В глазах бабушки мгновенно затепливается что-то неизъяснимо ласковое, доброе. Этот стриженый краснощекий мальчик точно вырастает в ее глазах на целую голову: «Милый, милый краснощекий мальчик. Так вот он каков!»
Глаза бабушки улыбаются и ласкают Ваню.
— А уроки-то! Уроки когда вы успеваете выучить, голубчик? — спрашивает она голосом, в котором так и прорываются невольно мягкие, сочувственные, ласкающие нотки.
— Уроки! А вечер на что? — и быстрым взмахом ресниц Ваня вскидывает глаза на бабушку. — Вот, как вечером уберем ужин, помогу маме уложить ребятишек, тогда и сажусь за уроки. Времени мне мало что ли? Слава тебе, господи, до десяти часов много выучить можно.
— А другие спят? — осторожно осведом-ляется бабушка.
— А то как же? Папа у нас старенький, день в работе, с пяти часов встает. Когда ж ему и выспаться, как не ночью? А маму вовсе за день ребята одолеют. Ей тоже покой нужен.
Ваня задумывается на минуту. Небольшие бойкие глазки его широко раскрываются и принимают такое мягкое, светлое выражение, какого еще у него не видел Счастливчик. Улыбкой озаряется милое, добродушное, полное лицо Вани, и он говорит тем захватывающим, грудным, глубоко-прочувствованным голосом, который вливается прямо в душу.
— Эх-ма, кабы гимназию окончить поскорее, ученым бы стать, папе помогать… Открою ему мастерскую, настоящую, большую, помощников найму… Отдохнет тогда мой папочка, хороший наш, отдохнет… И мама тоже…
Глаза Вани сияют, точно две звездочки с далекого неба. А некрасивое обычно лицо теперь почти что прекрасно какой-то новой, необыденной, трогательной красотою. Бабушка и Мик-Мик долго смотрят на Ваню. В лице бабушки умиление. В лице Мик-Мика восхищение, восторг. Этот милый, благородный мальчик совсем покорил сердца обоих…Однако наступило время прощаться. Всем было жаль расставаться с милым, благородным мальчиком. Счастливчик благодарил его за все, с сожалением поглядывая на забинтованный палец Вани, а Симочка шепнула:
— А за то, что не выдали меня, спасибо.
— Вот еще! — бесшабашно тряхнул тот своей стриженой головкой. — С попкой познакомился… Заживет до свадьбы! — и, кивнув всем на прощанье, нахлобучил на плечи свое старенькое, заплатанное пальто и исчез из роскошной квартиры Раевых, оставляя за собою самое светлое, самое лучшее впечатление.
ГЛАВА XXVII
Дни, недели, месяцы…
Время бежит так скоро, точно гонится с кем-то вперегонку. Счастливчик совсем не замечает его.
Утром — гимназия, днем — гимназия, потом прогулка до обеда с monsieur Диро, обед; вечером Мик-Мик и уроки. Нету времени поиграть и пошалить с Симочкой. В девять чай и… «пожалуйте на боковую».
Счастливчик учится хорошо. Много рублей насчитывается у него в копилке, еще больше полтинников. Если так будет продолжаться — к масленой у Счастливчика появятся часы.
Вот подошло и Рождество. В первые две четверти у Счастливчика отметки — одна прелесть. Поэтому Рождество Счастливчик проводит, как настоящий владетельный принц. Елка у них до потолка и разукрашена, как сказочная царевна.
Едут в цирк, а затем еще на детский бал, куда везут Киру и Симочку, одетых так нарядно, что «ни в сказке сказать, ни пером описать», по выражению няни. Потом ложа в театре на детское представление и встреча Нового Года в кругу семьи.
Проходят праздники, проходит Крещение. Снова начинаются занятия. Снова пятерки и четверки сыплются в классный дневник Счастливчика и снова прибавляются рубли и полтинники в Кириной копилке. Еще немного таких рублей и полтинников, и у Счастливчика будут часы, купленные на «свои деньги»…
Часы! Золотые, настоящие прекрасные, долгожданные! Часы!
Когда Счастливчик с Мик-Миком отправились покупать их, Счастливчик торжественно нес в руках свою серебряную копилку, в которой при каждом шаге звенели рубли и полтинники. Кире казалось, что все смотрят на него с таким выражением, как будто хотят сказать:
— «Вот идет мальчик, который приобретет сейчас золотые часы в награду за прилежание».
В магазине они с Мик-Миком учинили настоящее столпотворение Вавилонское, отыскивая такие именно часы, каких даже не бывает на свете, и какие только разве снятся во сне вполне благонравным мальчикам.