Счастливчик
Шрифт:
— Да, обещаю тебе это, — роняет мальчик тихо, но уверенно, и открытым, честным взглядом смотрит на сестру.
— Мама и папа благословили бы тебя сегодня. Я сделаю это за них, — говорит Ляля, — встань на колени, Счастливчик.
Мальчик повинуется. Белокурая головка склоняется к постели сестры. Льняные локоны рассыпаются по одеялу.
— Господи! Помилуй моего брата Киру и помоги ему хорошо учиться и радовать нас! — шепчут бледные губки Ляли.
И она осеняет склоненную головку маленьким образком, только что снятым со стены. Потом образок этот вешает на шею Счастливчика,
— Ну, а теперь с Богом, ступай! До свиданья, Счастливчик! И со слезами на глазах, но со счастливой улыбкой, Ляля в последний раз целует брата.
И то пора…
— Время ехать, Счастливчик! — пискнул знакомый голосок под дверью.
Это Симочка. Ее прислали сюда из гостиной — поторопить нового гимназиста.
— Сейчас! Иду! Иду!
В горле Счастливчика щекочет что-то. Хочется заплакать и целовать еще и еще, бесконечное число раз милую, добрую, кроткую Лялю. А на душе так тихо, радостно и светло-светло, как в праздник Пасхи, совсем, совсем как тогда…
— Сейчас, сейчас!
С сожалением покидает мальчик уютную, славную спаленку сестры.
Черные, горящие теперь, как две свечи, большие глаза Ляли провожают Киру любящим взором до самой двери.
Под дверью стоит Симочка. Она подглядывала в замочную скважинку, что делалось в спальне. Ее глаза так и сверкают любопытством.
— Она тебя благословила! Я видела!.. — уверенным тоном заявляет она.
— Подсматривать очень дурно! — строго говорит Счастливчик и грозит пальцем.
— Вздор! — смеется Симочка. — Ну, бежим скорее. Не то опоздаешь! Бабушка беспокоится — страсть! — и, схватив за руку Счастливчика, она несется с ним по коридору, напевая тихонько:
Вот мчится пара удалая Вдоль по дорожке столбовой…Ураганом «удалая пара» врывается в гостиную.
— Счастливчик, можно ли так долго! Ведь опоздаешь! — сыплется на мальчика град упреков.
— Смотрите, Кира, как бы вам за это не сняли вашу кудлатую головку! — хохочет Мирский.
— Сядем, сядем! По русскому обычаю сесть нужно! — волнуется бабушка.
Все садятся. Бабушка с Кирой и Симочкой на диване. Monsieur Диро в кресле рядом, няня на кончике стула у дверей. На другом стуле, тоже на кончике, Франц. Мик-Мик с размаху плюхается на табурет у рояля, открывает крышку инструмента и начинает барабанить на клавишах какой-то чрезвычайно шумный и торжественный марш. Старшие шикают на него и машут руками:
— Разве можно играть в такую серьезную минуту!
Мик-Мик поневоле замолкает, делает круглые страшные глаза по адресу Симочки, которая фыркает от удовольствия, и преважно разваливается в кресле. Проходит минута. Все встают, крестятся на большой образ в углу гостиной. Потом бабушка крестит и целует Киру, точно он едет бог знает куда, на край света, в южную Америку, в гости к индейцам. Няня плачет, а monsieur Диро что-то подозрительно долго сморкается в углу.
Мик-Мик тоже извлекает платок из кармана, закрывает им лицо и начинает всхлипывать на весь дом, причитывая в голос, как деревенская баба:
— Не уезжай, голубчик мой, не покидай поля родные!
Это так смешно, что нельзя не смеяться. И все невольно смеются веселой выдумке. Симочка — громче всех.
Франц исчезает куда-то и через минуту появляется с объемистой корзиной в руках.
— Это еще что такое? — спрашивает Мик-Мик, делая удивленные глаза.
— Завтрак-с!.. — слышится невозмутимый ответ Франца.
— Какой завтрак? — недоумевает Мир-ский. Корзина большая, фунтов на пять; какой и кому может быть туда положен завтрак? Франц поясняет «господину студенту»:
— Барыня приказали уложить для молодого барина завтрак в емназию. Здесь Скобелевские битки в судке с гарниром, в этом углу осетрина под соусом майонез, и еще компот в стакане и груша… А в бутылочке — горячее какао; оно обернуто в вату, чтобы не простыло.
— Ха, ха, ха, ха! — разражается смехом Мирский, — да что вы меня уморить хотите, что ли? Завтрак из трех блюд в гимназию! Да еще горячее какао! Да когда и где его ваш Кира съесть сумеет?
И Мик-Мик буквально падает в кресло от обуявшего его смеха. Бабушка в смущении. Няня в обиде.
И что вы, мой батюшка, и где это видано, чтобы ребенку есть не давали! — ворчит она, кидая недовольные взгляды на студента.
— Да поймите вы, старушка божья, ведь с таким запасом на новую Землю, на необитаемые острова, к голодающим в Индию ехать впору! — горячо протестует Мирский. — Кире бутерброд с телятиной или котлетку холодную довольно взять с собою.
Но тут уже вступается бабушка.
— Всухомятку-то! Чтобы животик заболел! Голодом морить прикажете его! Слуга покорная, я слишком люблю моего Счастливчика! Да и пилюли ему надо принимать перед завтраком. Как же он перед едой всухомятку пилюли принимать станет?
— Франц, — неожиданно приказывает бабушка, — вынеси корзину в пролетку и поставь на козлы в ноги Андрону.
Мик-Мик безнадежно машет рукой, потом оборачивается к Счастливчику:
— В добрый час, Кира! Желаю успеха. Помните мои слова: «быть маленьким мужчиной», — и он крепко сжимает щупленькую ручку мальчика. Monsieur Диро берет за руку Киру и ведет на крыльцо. Все провожают мальчика и гувернера.
Бабушка стоит у окна гостиной и машет платком.
— С богом, с богом!
Мик-Мик на крыльце корчит презабавную гримасу. Симочка заливчато смеется. Няня крестит вслед пролетку, на которой уже сидят Счастливчик и обнявший его за талию monsieur Диро. Вдруг остановка. Кричат, машут руками, волнуются на крыльце. Франц стрелой выносится.
— Пилюли изволили забыть! Барыня приказали, чтобы беспременно скушать одну перед завтраком.
— Хорошо, хорошо!
Андрон подбирает вожжи. Разгуляй встряхивается и сразу быстрой иноходью берет от крыльца. Уже на всем ходу протягивает руку Франц и сует Счастливчику аптечную баночку с пилюлями, которые он обязательно принимает перед завтраком и обедом.
Счастливчик приподнимает фуражку, глядит в окно, в котором видна седая голова бабушки, улыбается и кивает головой. — В добрый час, Счастливчик, в добрый час!