Счастливчик
Шрифт:
– - А Александр Тайлер, твой отец, -- снова заговаривает мальчик, -- это тот самый Александр Тайлер, герой Карамеданской войны?
– - Ага, -- моя овсянка уже совершенно остыла, отставляю тарелку, тянусь к чаю.
– - Только не говори, что ты тоже смотрел "Месть во имя любви"?
– - Смотрел, конечно, -- отвечает с таким видом, будто сей шедевр кинематографа он не мог не пропустить.
– - Только актер в этом фильме совсем не похож на настоящего Александра Тайлера.
Замираю с кружкой у лица.
– - Откуда
– - Да нет же, -- отмахивается Гай, тоже потянувшись к своему напитку, -- у мамы в комнате на стене висит его фото.
Мне требуется несколько секунд, чтобы в полной мере осознать смысл последней фразы.
– - Что у нее на стене?
– - переспрашиваю, выходит как-то придушенно.
Осторожно возвращаю кружку на стол, пока не опрокинул на себя ее содержимое.
– - Фото Александра Тайлера, -- отвечает уверенно, точно не сочиняет.
– - Я ее спрашивал, кто это, вот она и сказала, что это герой Карамеданской войны. Я как раз тогда и заинтересовался "Местью во имя любви", было интересно, что там за герой такой... Ой, -- закрывает рот ладошкой, сообразив, что не слишком лестно отзывается о моем отце.
– - Ничего, -- прощаю.
– - Ну, и вот, -- продолжает, успокоившись.
– - Я только не знал, что они были лично знакомы, она и словом не обмолвилась. Думаю, даже папа не знал.
Она повесила на стенку фото моего отца при живом новом муже? У меня челюсть отвисает от таких новостей. Дурдом.
Да что же не так было с папой, что он так действовал на женщин? Морган, так и не наладившая личную жизнь даже спустя тринадцать лет со дня его смерти. Изабелла, семнадцать лет любующаяся на его фотографию. Это же ненормально, честное слово.
– - А ты у мамы в комнате еще не был?
– - бесхитростно интересуется Гай.
– - Слава богу, нет, -- бормочу.
Мальчик хмурится, не понимая, что не так, но не спрашивает. Задает другой вопрос:
– - Они расстались, и он ей тебя не отдал?
Отличная версия, полностью обеляющая Изабеллу. И я внезапно чувствую к ней некое подобие уважения за то, что она не пыталась навешать мне на уши лапшу, уверяя, что все было именно так.
– - Это мама тебе сказала?
– - Не-а. Она сказала, что так получилось, а я еще маленький.
Отличный подход к десятилетнему ребенку -- ты еще маленький, да и дело, в общем-то, не твое.
– - Она оставила меня с отцом по собственной воле, -- говорю как можно мягче, намеренно не используя слово "бросила".
Гай прикусывает губу и, видимо, думает о том, какие причины могли вынудить его мать поступить так с собственным сыном. Только вариант: "Ей было наплевать", -- навряд ли взбредет ему в голову.
– - Поэтому ты не можешь ее простить?
– - вдруг спрашивает, придя к собственным выводам.
Познакомившись поближе, уже далеко не только поэтому.
– - Типа того, -- не желаю вдаваться в
– - Пошли, -- быстро поднимаюсь, -- видишь, все уже ушли, только мы засиделись.
Вижу по лицу -- он прекрасно понял, что я трусливо сбегаю от темы разговора, но ему еще и хватает ума не настаивать.
– - Ага, пошли, -- легко соглашается и тоже встает.
***
Лодыжка все еще болит, и мне бы отлежаться, не тревожа ногу, но упустить шанс, пока Изабелла отсутствует, не могу.
Копаюсь в сумке, нахожу болеутоляющее, которое дала мне Мэг из-за поврежденного плеча. Еще не кончились. Повезло, не хочу обращаться к Джорджу -- тут же доложит Изабелле, и она решит, что я при смерти.
Выпиваю сразу несколько пилюль и полчаса валяюсь на кровати, жду, пока подействуют.
Коммуникатор починен, насколько это возможно, поэтому заняться нечем. Откровенно маюсь все это время -- ненавижу безделье.
Наконец, осторожно спускаю ноги на пол, прохожу по комнате взад-вперед, чтобы убедиться, что почти не хромаю. После чего напяливаю куртку, сую в ее внутренний карман найденную в гараже фоторамку с изображением семейства Роу и выхожу в коридор.
Меня не запирали, Изабелла указаний, что делать, не оставила, так что с деловым видом направляюсь к выходу из здания. Погулять я решил -- почему бы и нет? Ведь когда мы выходили с Ниной, нас никто не остановил.
Но зря рассчитываю на успех. Понимаю это сразу, как только вижу уже знакомого мне Вилли, дежурящего у выхода. Смотрит он хмуро и с дороги не отходит.
– - Запретила меня выпускать?
– - спрашиваю понимающе.
Черты его лица расслабляются.
– - Да, -- рад, что сам догадался, и не придется мне это втолковывать.
Поднимаю руки ладонями от себя, сдаваясь, и делаю шаг назад.
– - Окей. Без проблем.
Разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату.
Я спокоен и послушен. Мамочка запретила, я не возражаю -- ее слово закон.
Как бы не так!
Стоит двери комнаты захлопнуться за моей спиной, тут же набираю контакт Гая.
– - О, Лаки!
– - удивляется, но сразу понимает, кто его беспокоит, значит, Изабелла снабдила его моим номером заранее.
– - Что делаешь?
– - спрашиваю сходу.
Печальный вздох.
– - Математику, -- отвечает скучающе.
– - А пошли, ты мне выход на крышу покажешь?
– - на том конце что-то с грохотом падает.
– - Ты живой?
– - начинаю волноваться.
– - В порядке?
– - Ага! В полном!
– - с энтузиазмом.
– - Это всего лишь стул.
Надеюсь, стул упал оттого, что мальчик с него резко вскочил, а не улетел на пол вместе с ним.
– - Ну, так сколько тебе нужно на сборы?
– - Две минуты!
– - кричит Гай, будто боясь, что, если задержится, я передумаю.