Счастливчик
Шрифт:
— Хорошо, — подтверждаю с тут же наползшей на лицо улыбкой.
Маргарет прищуривается, вглядываясь в меня. Хмыкает.
— Я так понимаю, хорошо не только у нее, но и у вас?
— Ага… Погоди минутку, — прошу, заметив, как засветился мой коммуникатор. Принимаю вызов Изабеллы по громкой связи, прикладываю палец к губам, показывая Маргарет, что ее могут услышать. — Да?
— Алекс, ты где?
— Я… — начинаю, и в этот момент до меня доходит, что в моем комме нет маячка: она не может меня отследить. Я забыл вчера вернуть его на место, —
— Вы уже закончили, я не помешала?
Вскидываю брови — такая "сладость" слишком липкая даже для Изабеллы.
— Закончили, — отвечаю.
— Зайди, пожалуйста, в мой кабинет, — просит, продолжая удобрять сиропом каждое слово.
— Сейчас?
— Сейчас, — первые за сегодня командные нотки в голосе. — Я нашла кое-что интересное.
— Иду.
Отключаюсь, ловлю на себе пристальный взгляд Мэг.
— Знаешь, я редко такое говорю, — признается Маргарет, — но я боюсь эту женщину.
Пожимаю плечами. Мне нечего на это ответить.
— Надо идти, — говорю. — Тебе хоть комнату выделили, где отдохнуть?
— Да, тут неподалеку каморка, — делает неопределенный жест в сторону одной из стен. — Беги, тебе есть о чем переживать, кроме меня. Удачи.
— Спасибо, — подмигиваю и скрываюсь за дверью.
Ошибка с маячком не просто оплошность, это капитальный прокол. Ума не приложу, как мог забыть о нем вчера. Вернул все правки в системе на место, а про вынутое из коммуникатора следящее устройство даже не вспомнил. Как пить дать, Изабелла хочет меня видеть именно по этому поводу.
Отправляюсь в ее кабинет окружным путем, чтобы пройти мимо своей комнаты. Открываю дверь и еще с порога вижу: маячка на прикроватной тумбочке нет. А я на сто процентов уверен, что оставил его именно там.
На всякий случай задерживаюсь в комнате еще на пару минут: проверяю на полу, за тумбочкой и под кроватью. Думаю, вдруг мы с Ди его смахнули? Но нет, пусто.
Так, значит? Обыск с утра пораньше? А я ведь сам позвонил ей и сообщил, что пошел в столовую, можно сказать, выслал приглашение: "Комната пуста, можешь заходить".
Чертыхаюсь сквозь зубы, но чего уж — сам виноват, буду расхлебывать.
— Входи, мой милый сын, — доносится из-за двери, стоит мне постучать.
Это обращение бьет по ушам, как звук металла по стеклу. Вхожу.
— Доброе утро, — приветствую как ни в чем ни бывало.
Хочет поиграть — поиграем. Любой каприз — к вашим услугам, госпожа начальница сектора.
Изабелла сидит за столом. Спина прямая, приподнятый подбородок, пиджак с воротником-стойкой наглухо застегнут на все пуговицы, волосы тщательно уложены — вся такая идеальная, что зубы сводит от ее вида. Будто на парад собралась — ничего общего с взволнованной растрепанной женщиной, которая примчалась
— Доброе, — улыбается. Для полноты образа губы Изабелла сегодня накрасила кроваво-красной помадой. — Кофе будешь?
Качаю головой.
— Спасибо, я не пью местный кофе, — о чем ей прекрасно известно.
— А я, пожалуй, выпью, — продолжает изображать саму любезность. — Сваришь?
Пожимаю плечом.
— Хорошо.
Хочет потянуть время — пожалуйста.
Чувствую на себе ее взгляд, прожигающий спину, когда подхожу к кофеварке и достаю чашку. Такое ощущение, что воздух в помещении прямо-таки вибрирует от напряжения. Неужели она знает о вчерашней провалившейся попытке побега?
Мне не нравится то, что происходит, но стараюсь не паниковать раньше времени. Двигаюсь спокойно. Мы ведь оба никуда не спешим, верно?
Изабелла молчит и терпеливо ждет, когда я закончу. Отвратительный запах пережженного дешевого кофе заполняет кабинет. Гадость. Хорошо, что во сне не бывает запахов, а то этот аромат непременно преследовал бы меня в кошмарах, как слоники с отрубленными хоботами.
— Спасибо, — расплывается в улыбке, когда ставлю перед ней чашку. — Присаживайся, — взмах руки в сторону стула для посетителей. Ногти у нее сегодня тоже кровавые, в тон помаде.
Сажусь, жду пока Изабелла сделает первый глоток. Пробует, закатывает глаза от удовольствия. Интересно, ей правда нравится этот кофе, или все ее поведение — игра?
Напившись, хозяйка кабинета тянется к карману и извлекает оттуда тот самый маячок, который я искал в своей комнате несколько минут назад. Подбрасывает в воздух, и он со стуком падает на середину стола, несколько мгновений кружится вокруг своей оси и замирает прямехонько между нами.
— Знаешь, что это? — спрашивает, кивнув в сторону брошенного предмета.
Интересно, чего ждет? Что брошусь в ноги и во всем признаюсь?
Пожимаю плечами, отвечаю спокойно:
— Следящее устройство.
— А откуда оно, знаешь? — тон ласковый, будто мать показывает малышу слона в зоопарке и спрашивает: "Сынок, а ты знаешь, что это за животное?".
Да чего ж мне втемяшились в голову эти слоны?
— Полагаю, из моего коммуникатора.
Кажется, мне удается ее удивить. Нет, она ждала не мгновенного признания во всех грехах, а, наоборот, того, что буду упираться до последнего. И тут она чертовски права — еще как буду.
Отставляет чашку в сторону, опирается локтями на стол, подается вперед, сокращая расстояние между нами.
— А откуда он у меня, тоже знаешь?
Хмыкаю.
— Может, это мне надо у тебя спросить, откуда он у меня?
Все, со стороны Изабеллы улыбки закончились.
— Откуда и с какого момента, ты понимаешь и сам, — отрезает. — Это было сделано для твоей же безопасности. Меня интересует другой вопрос: как давно тебе о нем известно, и почему ты вытащил его именно вчера? Что еще о вчерашних событиях ты мне недоговариваешь?