Счастливчик
Шрифт:
— Лаки, там… — начинает восторженно, смотрит на меня и тут же серьезнеет. — Что-то случилось?
Мой чуткий маленький брат…
— Не-а, — отвечаю беспечно. Разваливаюсь на сидении, улыбаюсь. — Все замечательно.
Гай закатывает глаза, на его лице так и написано: вас, взрослых, не поймешь. Разворачивается и снова скрывается в кабине.
Остаюсь в одиночестве, прижимаюсь лбом к холодному стеклу иллюминатора. Все постройки расположены с другой стороны катера, с моего места видно лишь серую потрескавшуюся
Ладно, хандрить бессмысленно.
Отрываюсь от иллюминатора и устраиваюсь на сидении поудобнее.
Все в любом случае будет хорошо.
Позитивный настрой — наше все.
ЭПИЛОГ
"Сегодня официальный первый день нового учебного года…" — в кабине флайера бодро вещает по радио хорошо поставленный женский голос. Билли Боб — страстный любитель радио: пока не включит, никуда не полетит. Здорово, что Рикардо не уволил его после моего побега.
Идем на снижение, и уже через минуту аппарат замирает у подъездной дорожки к типовому трехэтажному зданию.
Выбираюсь наружу первым.
— Давай уже, не дрейфь, — подгоняю Гая.
— Да иду, иду, — ворчит брат.
Вылезает, спрыгивает на землю. Смотрит на школьный двор, полный ребятни, с опаской, будто я высадил его в диких джунглях, а не привез на занятия.
— Не дрейфь, — подталкиваю в спину, но брат не делает и шага. На его лице так и написано: "Мне? Туда?"
— Я же никогда не ходил школу, — делает большие глаза.
Забавно, вчера он не мог дождаться утра, а сегодня в панике.
Хлопаю его по плечу.
— Расслабься и улыбайся, — советую. — И люди сами к тебе потянутся.
— Думаешь? — сомневается.
— Это я тебе как эксперт говорю, — уверяю. — Я учился в восьми школах, помнишь?
Гай смотрит на меня так, словно я отправляю его на пытку, но затем берет с заднего сидения сумку, перекидывает ремень через плечо и решительным шагом направляется по дорожке, ведущей к школьному крыльцу.
— Удачи, — кричу ему вслед.
Не оборачивается — правильно, а то еще передумает.
Из другого, сопровождающего нас флайера вылезает мужчина в черном и следует за Гаем: Рикардо настоял, чтобы и у моего брата была постоянная охрана, пришлось смириться.
— Садись уже, — кричит мне Билли Боб с водительского сидения. — У кого-то сегодня тоже начинается учебный год, — напоминает язвительно. Все еще злится за сцену в аэропорту в начале лета.
Закатываю глаза.
— Да что я там не видел?
Тем не менее, залезаю во флайер, но не в салон, а на переднее пассажирское сидение.
— Не безопасно, — ворчит Билли Боб. Демонстративно пристегиваюсь, мол, не сдвинешь. — Ладно, черт с тобой, — отмахивается мой самый терпеливый телохранитель и поднимает аппарат
Прилипаю носом к стеклу, совсем как Гай несколько минут назад. Лондорская столица чертовски красива осенью. Под нами проносится город, солнце отражается в стеклах небоскребов, листва на деревьях в парках и скверах пестрит красно-желтыми красками.
Я не был дома все лето: побег, потом Пандора, затем путешествие на Альфа Крит.
"Прометей" доставил нас с Гаем и телом Изабеллы до пункта назначения, а местное посольство Лондора обеспечило охраной. Затем была подготовка, похороны и еще неделя на Альфа Крите — просто, чтобы показать Гаю, как живут на других планетах. Ну и потом — полуторанедельное путешествие домой на пассажирском лайнере.
Надеюсь, теперь Изабелла Вальдос упокоилась с миром.
Госпожу Корденец и ее ближайших помощников приговорили к смертной казни. Работников по контракту судили и наказали по-разному, основываясь на записях с камер видеонаблюдения и свидетельских показаниях: кто-то получил тюремное заключение, кто-то — штраф. Нина и ее мать отделались штрафами, я интересовался. Спик тоже…
— Какой-то ты замученный, — вырывает меня из раздумий обычно неразговорчивый Билли Боб. — Не самые лучшие каникулы получились, да?
Усмехаюсь. Не дождется — каяться не стану.
— Познавательные, — говорю и снова поворачиваюсь к окну.
Морган звонит, когда я уже поднимаюсь на крыльцо Академии.
— Лаки, где тебя носит? — сердится. — Ну, я же просила приехать пораньше.
Ага, точно, просила. Мы просто только вчера прилетели с Альфа Крита и толком не виделись. Миранда и Гая-то записывала в школу без его личного присутствия.
— Мне дико стыдно, — говорю чистую правду, ускоряя шаг. — Но я задержался, пока давал брату напутствие, как вести себя в школе.
— Да-а? — она тут же заинтересовывается. — И что ты ему посоветовал?
— Приду, расскажу, — обещаю. — Уже поднимаюсь.
— Лети, птенец, — смеется Морган. — Я тебя жду на кафедре.
В ЛЛА повсюду знакомые лица, мне кто-то машет, улыбаюсь, здороваюсь, тоже машу. Шум и суета вокруг — так я люблю. Сейчас все разбредутся по аудиториям и начнется скука, но пока жизнь кипит, и мне тут нравится.
Лифт полный под завязку. Ну его, бегом поднимаюсь по лестнице.
За лето в Академии сделали ремонт: все новое, блестящее. В перила лестницы и то можно смотреться как в зеркало.
Взлетаю на пятый этаж, где находится кафедра Морган, стучу в приемную. Тишина. Странно, Миранда вчера обмолвилась, что на днях наняла-таки нового секретаря.
Не дождавшись ответа, вхожу сам. Задерживаюсь взглядом на секретарском столе — стул отодвинут, бумаги и пишущие принадлежности лежат так, будто кто-то только что вышел и сейчас вернется.