Счастливое число Кошкиной
Шрифт:
— Гель?! — протянул я возвращаясь в комнату. Посмотрел на довольно хихикающую в кровати Кошку, показал ей конверт и карточку и, улыбаясь, спросил: — Это что за шарады?
— А вот, — ответила она и пожала плечами: — Ничего не знаю. Думай сам, Совунчик.
— Гель, — повторил с нажимом, но в ответ услышал ровно тоже с небольшим уточнением:
— Думай сам, Совунчик. Никаких подсказок не будет.
— Коза!
— Эй! Так-то Кошка.
— Один хрен коза! — рассмеялся я и взял мобильный.
— В Гугле
— Я знаю кого-то поумнее Гугла, — усмехнулся я и набрал отца, переводя звонок на громкую связь: — Пап, привет.
— О-о-о, ранняя пташка! С днем рождения!
— Спасиб. Я к тебе с вопросом. Мне тут с утра решили мозг повзрывать шарадами.
— Случайно не террористка? — хохотнул папа, и я кивнул:
— Она самая, — глянул на давящуюся от смеха Кошку и прочитал: — Они парами стоят, уйти из дома не хотят. Это что за хрень может быть?
— У-у-у. Секунду подожди, нам нужен эксперт. Любушка, можно тебя на минутку? — в динамике на мгновение повисла тишина, а потом раздались голоса мамы и отца, обсуждающих, что может попасть под такое определение.
— Так-то это нифига не честно, — надула губы Геля, а когда с ней поздоровались мои родители, попросила. — Ким Яковлевич, Любовь Витальевна, доброе утро. Не помогайте ему, это сюрприз! Пусть сам думает.
— Ну раз сюрприз, то мы не знаем, — рассмеялся папа и сбросил звонок.
— Хренасе вы сговорились, — ошалел я, смотря на потускневший экран телефона.
И загоготал, увидев на нем сообщение:”Тапки. Сдашь нас террористке, мы будем отрицать все. Вечером ждем в гости.”
Чтобы не спалить родителей, я несколько минут изображал мучительные размышления под усиливающееся хихиканье, а потом пошел в коридор к подставке для обуви, где в одном из тапков нашел знакомый конвертик. В который снова был вложен листочек со строчкой-подсказкой.
“У тебя есть друг Лука, а на кухне есть…”
Новая шарада оказалась гораздо проще, но и хохот Кошки, смотрящей за тем, как я переворачиваю, просеивая сквозь пальцы, муку в банке, стал в разы громче.
— Ой, кто-то нарывается, — процедил сквозь зубы, стараясь придать голосу строгости, только и сам захохотал, не найдя в банке конверта. — Кошка, какого хрена! Это же была мука! Лука-мука
— Мука, — кивнула Геля. — Ищи.
— Коза!
— Кошка!
— Считай, что уже нарвалась, — рассмеялся я и, вспомнив, что на нижней полке одного из ящиков стоит пакет с мукой, хлопнул себя ладонью по лбу.
— Совунчик, блин! — прыснула Геля, мотая головой. — Ты не Совунчик, а поросенок!
Только я уже вошел в азарт и, найдя конверт, издал победоносный возглас.
– “Кто-то смотрит на весы, а ты ищи там, где трусы.” — прочитал новую строчку и понесся в комнату, чтобы перевернуть вверх дном полку и проорать: — Кошатина, здесь нихрена нет! Это подстава!
— Сам ты подстава!
— Трусы на полке? На полке! Что не так? У нас где-то еще есть трусы? — спросил, выглядывая из комнаты, и рванул в ванную, где на веревке за шторкой нашел те самые розовые с киской шортики, из-за которых, как дурак, носился по магазинам.
Новый конверт, лист и строчка:”У тебя есть Старичок, у него есть…”
— Гель? — я посмотрел на хохочущую до слез Кошку и помотал головой, прикидывая сколько в машине деталей, которые можно зарифмовать со “старичком”: — Ты издеваешься, да?
— Неа.
— Я вижу, — сунул ноги в кроссовки, взял ключи и поскакал к машине, проигнорировав совет умыться.
И ведь была у меня мысль заглянуть в бардачок, но уже наученный двумя загадками, я облазил всю машину, прежде чем решил проверить самое подходящее и очевидное место. В нем нашелся небольшой сундучок и прилепленный к нему скотчем новый конверт.
“Есть замочек? Где-то ключик… Его хранит зверь фыркучий.”
— Ну все Кошатина! — захохотал я и, перепрыгивая через три ступеньки, влетел обратно в квартиру. — Кис-кис-кис, фыркучий зверь, — позвал и пошел на доносящееся из комнаты хихиканье.
Вошел и застыл на пороге, не веря своим глазам.
Нет, я понимал, что у Гели было достаточно времени, чтобы переодеться и нарисовать на щеках усы кошки, но меня застопорило не это, а комплект белья, который она выбрала. Ажурные трусики, такой же лифчик — то, что никогда не видел на ней, но увидев, не мог понять почему не надевала подобное раньше.
— Тебе нравится? — спросила меня Геля, смущаясь и поправляя ленточку с бантиком на запястье.
Я кивнул, делая шаг вперед, чтобы рассмотреть и прикоснуться к кружеву.
— Тогда тебе осталось последнее задание.
— Какое.
— Если хочешь ключ забрать, зверя нужно приласкать, — прошептала Геля, заглядывая мне в глаза. Улыбнулась и прочертила ноготком по моей груди. — Фыр-р-р?
— Ты мой эпик-центр, Кошка, — выдохнул я.
— А ты мой, — ответила она. Подняла вверх ладонь с бантиком и показала на небольшой ключик. — Фыр-р-р-р, Совунчик.
Когда я все же добрался до сундучка, то обнаружил в нем два вкладыша. Первый — та самая “Starlet”, за которой гонялся черт знает сколько, а второй — из жевательной резинки “Love is…” с надписью:
“Любовь это… клуб для избранных”.
И лишь годы спустя я узнаю, что Геля выменяла их на диск Фила с его автографом.
P.P.S:
Три года спустя.
— Кошатина! Я клянусь, сейчас приеду и выпорю тебя, если не слезешь с этой верхотуры! — проорал я в телефон, сгребая куртку и надевая ее на ходу. — Ты совсем шибанулась?! Мало того, что за каким-то чёртом полезла на эту блядскую высотку, так ещё и решила там пофоткаться?!