Счастливое число Кошкиной

Муар Лана

— И все равно сдал! Я по-человечески попросила не говорить. Сама собиралась все тебе рассказать.

— Когда?

— Когда все узнаю на счёт новой работы и точно договорюсь, — перевернувшись на живот, я приподнялась на локтях и посмотрела в требующие ответа глаза. — Ну не ругайся только. Я Фила попросила придержать заявление, если у меня ничего не получится.

— И? — протянул Совунчик, намекая продолжать. — Получилось? Я вроде не ругаюсь.

— Да блин! Ты сейчас на меня так смотришь, что уже и ругаться не надо, — пробурчала я. Села, взяла ладонь Дениса в свою и попросила: — Пообещай не ругаться.

— Обещаю, —

кивнул он, тоже поднимаясь, — при условии, что ты расскажешь мне всю правду.

— А то я тебе когда-то не все рассказывала или врала, — фыркнула и потупилась, когда мне напомнили и про экзамен, и мое представление. — Ну я же рассказала?

— Гель! С темы не съезжай. Что с работой-то?

— Я так-то никуда не съезжала.

Увидев новый выразительный взгляд, я прикусила язык и внезапно поняла, что объяснить причину своего увольнения Филу мне было гораздо проще, чем сказать о ней Совунчику. Потому что увольнялась из-за того, что ревновала его к каждой симпатичной девушке, которые подходят к нему в баре. Особенно сильно, до жгучего желания убивать, к тем, кто строил ему глазки. А глазки Совунчику строили. И хихикали. И клеились. Каждую смену. И я ничего не могла с этим поделать. Все, что оставалось, это смотреть, улыбаться и сдерживаться, чтобы не вцепиться в волосы самым наглым. Спрашивающим у меня номер телефона Дениса.

У меня.

Номер моего Совунчика.

И так каждую смену.

Бессмертные что ли?!

Я видела, что Денис всех отбривает, но один фиг ревновала и чувствовала, что слетаю с катушек. Как и то, что еще неделя-две и “Текила Бум” покажется цветочками.

Всем.

Правда потом Фил уволит не меня одну, а вместе с Совунчиком. Именно поэтому я и выбрала самой написать заявление и уволиться. Тем более, когда сама собой наклюнулась работа.

— Кисунь, что случилось?

Я посмотрела на Совунчика и, вздохнув, рассказала ему все. Только начала не с заявления, а с того дня, когда Лялька с Люлькой предложили устроиться на работу барменом и мне в голову шарахнуло принести диплом Дюшки.

— Они на тебя пялятся, как не знаю на кого, а я их поубивать хочу. И Фила получается я обманула, а это неправильно, — закончила и потупилась, увидев удивленный взгляд Совунчика. — Ты обещал не ругаться, — напомнила и растерялась, услышав негромкий вопрос:

— Поэтому утром в телефоне у меня рылась? Думала, что я с кем-то тебе… изменяю?

— Нет, — помотала головой и принялась кусать губы.

— Гель?

— Я… я… я хотела посмотреть что такое Старлет, про которую тебе говорил папа, — прошептала часть правды и зажмурилась, боясь услышать ругань за то, что не спросила напрямую.

Только вместо этого Совунчик притянул меня к себе, выудил свой мобильный из кармана и вложил его мне в ладони, разблокировав экран и открыв сообщения, а потом и список вызовов.

— Смотри, дурка.

— Дурка, — кивнула, соглашаясь. — Просто я ревную. Очень.

— А я тебя не ревную? — хмыкнул Совунчик. — Один только твой Таракан чего стоит. А Демид? Остальных, кому ты улыбаешься, напомнить?

— Так-то он не мой! А Демиду я сразу сказала, что ему ничего не светит, — фыркнула в ответ и, повторяя движение Дениса, протянула ему свой телефон: — Вот! Смотри, если не веришь.

— Верю, но тоже ревную, — усмехнулся Совунчик, коснулся губами моей макушки, а через мгновение прорычал, показывая мне всплывшее

уведомление: — И куда ты намылилась, Кошатина?!

— Э-э-э…

— Э-э-э?! Какое нахрен собрать вещи?! — не на шутку разозлился Денис. Развернул меня к себе лицом и процедил сквозь зубы, печатая слова: — Куда?! Блядь! Собралась?!

— Я не собралась, — замотала я головой. — Правда-правда, Совунчик. Просто тут такое дело…

— Какое?! Ты охренела, Кошатина?!

— Я ничего не хренела! — выкрикнула, заводясь не меньше Дениса: — Просто восьмое уже послезавтра и у меня заканчивается срок аренды, а мы не говорили, что будет дальше! И вообще я забыла, что его поставила! И не ори на меня! Я что, могу взять и так в лоб запулить: "Ой, ну раз мы спим, то я остаюсь"? Так что ли?

— Нет, блядь! Конечно же лучше промолчать и свинтить втихаря! Аренда у нее закончилась. Аренда, блядь! — прорычал Совунчик. Шумно выдохнул и помотал головой: — Только попробуй куда-нибудь сдриснуть восьмого, я город вверх тормашками переверну и пизда твоей заднице! За шкварник домой притащу и буду по заднице лупить, пока до тебя не допрет, что я тебя люблю.

— Что?! — спросила я шепотом.

— Что слышала! — огрызнулся Денис. — Аренда у нее, блядь… А я? А мы? Ты охренела?!

— Правда любишь? — прошептала дрожащими губами и всхлипнула. — Правда-правда?

— Нет, блядь, прикалываюсь, — зло прошипел в ответ Совунчик, повторяя и передразнивая, кажущийся ему ехидным, тон текста уведомления: — "Собрать вещи." Я тебе соберу. Так соберу, что хрен куда свалишь! Ещё и в день рождения?! Заебись! Только попро…

Я не дала ему договорить. Впилась в губы, заваливая на плед и зашептала, целуя и всхлипывая:

— Люблюнькаю тебя! Люблюнькаю! Люблюнькаю!

P.S. POV. Денис

Все время, сколько проработал барменом, я не вставал раньше обеда. И в свой день рождения не собирался делать исключений. Специально, чтобы проваляться в постели до победного, с вечера врубал на телефоне бесшумный режим и отключал все будильники. Вот только звонок в дверь заставил меня оторвать голову от подушки и продрать глаза, нарушая планы выспаться, потом позавтракать и снова плюхнуться в кровать.

Аккуратно переложив руку Гели и натянув шорты, я глянул на часы и мысленно пожелал стоящему за дверью суициднику-мазохисту, выбрать себе надгробие до того, как открою. Кому, как не ему, могло взбрести припереться и трезвонить в шесть утра, когда все нормальные люди спят, а у меня ещё и законный выходной, мне не пришло в голову. Любому адекватному человеку, работающему в моем графике, скорее всего захотелось бы убить такого идиота. А с учетом того, что мы с Кошкой улеглись спать буквально полчаса назад, то мой настрой, грохнуть и потом грохнуться на кровать очень быстро превратился в очень уверенный план. Зевнув, я повернул замок, открыл дверь и оторопело уставился на улыбающегося паренька.

— Совушкин Денис? — спросил он, сверяясь с планшетом.

— Угу, — кивнул и добавил. — Сегодня твою смерть зовут так.

— Это вам, — протянув мне конвертик с силуэтом кошки на нем, паренек испарился.

А меня начали терзать смутные подозрения, что этот конвертик — ответная шпилька за кошачью мяту. И они окрепли до уверенности после того, как я достал из конверта небольшой листочек крафтовой бумаги с выведенной чернилами строкой:

"Они парами стоят, уйти из дома не хотят.”