Счастливое число Кошкиной
Шрифт:
— Да? — Совунчик отодвинул меня от себя, критично осмотрел и снова обнял, вздыхая: — Какая же ты у меня все таки дурка, — поцеловал в макушку и замер, не отрывая губ. — Все. Спать, — прошептал спустя минуту и негромко добавил, спрашивая: — Как думаешь, Киска уснет, если Совунчик ее поцелует?
— В смысле, если? — опешила я, поднимая голову и улыбаясь смеющимся глазам Дениса. — Как минимум, стопятьсот раз.
— Обещаю стопятьсот один.
— И обнимашки?
— Обязательно, — кивнул Совунчик. — Без обнимашек одной
— Ау! Совунчик! Так-то мы договаривались на поцелушки и обнимашки в кровати!
— Ну так чего ты ждешь? Особого приглашения? — с лукавой улыбкой Совунчик отошёл на пару шагов назад и закыскал: — Кис-кис-кис!
54. Приоритеты. POV. Геля
— Кошка, я тебя придушу! Геля, твою мать! Ты скажешь мне или нет? Кошатина! Ты сдала?! Нет? Блядь, да сколько можно-то?! — схватившись за голову, Совунчик со злостью пнул по колесу Старичка и процедил пару витиеватых выражений, а потом, выдохнув, радикально и резко поменял тактику выпытывания ответа на один единственный вопрос: — Кисунь… Кошатинка… Гелечка…
Я шмыгнула носом, опуская глаза — ну а как могло быть иначе, когда на тебя уже не орут? — тюкнулась лбом в грудь Дениса и обняла его, слушая все ещё рычащее, но нежное и уже успокаивающее:
— Все будет нормально, Кис. Я с Филом переговорю и натаскаю тебя. Не расстраивайся, Кисунь, — поцеловав в макушку, Совунчик плотнее обнял меня и спросил: — Что попалось в задании?
— Да там… легкотня, — отмахнулась я, поднимая взгляд и обречённо вздыхая. — Сперва по теории погоняли, потом по стандартным коктейлям прошлись. У меня даже пятислойка получилась с первого раза. А потом уже задали пару лонг дринков и что-нибудь убойное. Я "Ginja Assassin" и "Mea Culpa" сделала, а на убойку "Глубинную бомбу" с абсентом выбрала.
— А подача? Подачу сделала? — напомнил Совунчик то, что втемяшивал мне последние несколько дней до экзамена в баре, дома и, в принципе, каждую свободную минуту.
— Ага, — кивнула и, поджав губы, принялась дергать замочек у сумочки, когда Денис с ненавистью посмотрел на выходящих и счастливых новоиспеченных барменов.
Его буквально перекосило от их радостных возгласов "пока, Гель" и "приходи вечером, отмазки не принимаются", а ладонь, поднявшись по моей спине, принялась баюкать и поглаживать.
— Забей. Сдашь. Ты у меня самая лучшая, — прошептал Совунчик, гася рычащие и злые интонации.
— Правда?
— Правда, — уверенно кивнул, целуя, и поперхнулся, меняясь в лице, когда я снова вздохнула и негромко произнесла:
— Вот и они сказали, что я лучшая ученица в группе.
— Кошкина, блядь! — закипев с полпинка, Дениса буквально взорвало и сорвало с катушек.
Он отстранился, рывком дернул меня к себе и зашипел, скрежеща зубами:
— Кошка, блядь! Ты охренела?! Ты… Ты… Ты сдала или нет?!
— А как я могла не сдать, когда
Вырвав из моих рук корочку, Совунчик пробежался быстрым взглядом по строчкам и, заскрипев зубами, впихнул обратно, выплюнув злое:
— Сучка! Я, блядь, тут за нее переживаю, а она… Весело?! — мотнул головой и процедил, срываясь в крик: — Я тебя нахрен не на неделю без секса оставлю, а на месяц в соседнюю комнату выселю!
— А я ночью к тебе прокрадусь, — подлила я масла в огонь и зажмурилась, срываясь в хохот от рычащего:
— Я замок врежу! Два!
— Тогда я… я порнуху буду врубать на полную громкость, — прошептала и снова захохотала, кивая на шипящее:
— С-с-с-сучка!
— Ага. Я такая. А ещё я тебя люблюнькаю. Очень-очень.
— Ты не меня, а мой мозг насиловать люблюнькаешь! — выорал Совунчик и ошалело уставился на меня, услышав игривое и ни разу не испуганное:
— А ты накажи меня. Как тогда. Я же после этого не вредничала.
Пару минут глаза Совунчика пытались высверлить мне мозг, а потом он сгреб меня в охапку и загоготал в голос:
— Дурка! Я же поверил, а ты…
— А я хочу свой приз за диплом, — хихикнула я и заканючила: — Ну накажи, Совунчичек. Я же тебя снова бешу. Очень сильно бешу.
— Бесишь, — кивнул Денис. — Иногда в край бесишь. Вот так! — задрав голову, он провел по самому краю подбородка: — Понятно?
— Ну-у-у… Так-то я тебя ещё и люблюнькаю.
— Тоже в край? — спросил Совунчик, заглядывая мне в глаза, и я помотала головой:
— Неа. Люблюнькаю я без краев, — выгнула бровь и, улыбаясь, спросила: — Ну так что там на счёт наказать одну очень бесячую Киску?
— В розовом с киской? — захохотал Денис, уточняя.
— О, да! — закивала я. — Эту особенно. Она вообще безбашенная. Но сперва меня.
— Нарываешься, да?
— Очень, — кивнула и захихикала, когда Совунчик подхватил меня, закинул себе на плечо и шлёпнул по заднице: — Ещё! Я тебя больше бешу, Совунчик! И я нарываюсь! Очень нарываюсь!
Взвизгнула, получив новый шлепок, и заулыбалась от уха до уха, услышав смех Совунчика и обещание продолжить начатое немного попозже.
Правда мы поехали не домой, как я планировала, а на набережную, где Денис купил четыре стаканчика мороженого. Торжественно вручил их мне, а сам взял плед из машины и потащил меня за собой в сторону газона, на котором уже загорало несколько парочек.
— Гель, ты зачем написала заявление? — спросил Совунчик, когда мы, устроились в тени дерева и уничтожили мороженое.
— Сдал, — фыркнула я и надула губы уже всерьез. Правда обиделась не на Дениса, а на Фила.
— Не сдал, а предупредил, что у меня с седьмого числа не будет напарника.