Счастливые дни в аду
Шрифт:
Он чувствовал головокружение и боль в животе. Мускулы были воспалены, и некоторые части его тела все еще пульсировали от боли. Каждый вздох был болезненным, потому что при движении ребер сломанные кости просто взрывались болью, а кашель, нападавший на него время от времени, делал эту боль еще более сильной и неизбежной. Слезы текли по его щекам в молчаливой агонии.
И это в действительности было только началом! Что он будет делать с этой постоянной болью в следующие дни? Мог ли он ее как-нибудь ослабить, или ему придется смириться и научиться жить с ней, пока, наконец, Волдеморт
Вершиной всего было то, что он замерз и проголодался. После всех этих похожих на кислоту зелий его желудок требовал настоящей пищи, и его крутило от боли и голода. Гарри не мог не думать о любимых блюдах, что только увеличивало пустоту в желудке, поэтому он решил подумать о чем-нибудь другом. Теплая одежда. Это была другая хорошая тема, но такая же абсолютно безнадежная, как и еда. Он безнадежно вздохнул, когда услышал неожиданный звук со стороны Снейпа. Гарри открыл глаза и попытался заставить свое слабое зрение разглядеть, что происходит в нескольких футах от него. Профессор вздрагивал, лежа на полу, видимо, от кошмара, и дико бормотал:
– Квайетус, ты должен… Нет… не делай… Почему ты не можешь понять? Подожди… Я не могу сделать этого! Нет. Отец, отец, убей меня! Убей меня, убей… Нет, не его, не Квайетуса, пожалуйста, не его, Квайетус, нет! НЕЕЕТ! – последнее слово было громким и полным отчаяния. Гарри вздрогнул и подполз поближе к Снейпу. То, что он увидел, заставило его разинуть рот от шока. Слезы текли по лицу Снейпа, тихие рыдания сотрясали его тело. Гарри почувствовал сильное желание сделать что-нибудь, как-нибудь успокоить его, но он стеснялся… Он осторожно коснулся лица мужчины и бережными движениями вытер слезы, гладя его щеки и бормоча какие-то успокаивающие слова.
Мужчина медленно расслабился. Гарри увидел, что на его лице появилась слабая улыбка.
– Квайетус? – тепло спросил он, его глаза все еще были закрыты. Это был такой незнакомый тон для бессердечного мерзавца, подумал Гарри.
– Нет, профессор, – ответил он спокойно, и медленно отнял руку. – Только я, Гарри. Гарри Поттер.
Снейп издал долгий вздох, и улыбка исчезла. Гарри увидел, как его челюсти сжались. Через некоторое время профессор открыл глаза.
– Доброе утро, мистер Поттер, – сказал он обычным холодным тоном. В действительности он был просто смущен, чувствуя следы слез в глазах и на лице. Он плакал перед Поттером. Ситуация была более чем смущающая.
– Доброе утро, сэр, – вежливо ответил мальчик, но в его ответе прозвучало что-то похожее на разочарование.
На краткий миг Снейп почувствовал нарастающий гнев. Но воспоминание о доброй заботе прогнало гнев. Мальчик действительно коснулся его? Его, грязного, сального, противного мерзавца? Это было совершенно невообразимо. Всего несколько людей когда-либо проявляли к нему доброту или добровольно прикасались. А теперь мальчик… Почему?
Он попытался сесть, но, когда потерпел неудачу, приподнялся на локтях.
– Почему, могу я спросить, Вы прикасались ко мне, Поттер? – нервно рявкнул он.
– У Вас был кошмар, и вы плакали, – с легкостью ответил мальчик. – И… я хотел как-нибудь…
– Как-нибудь
Гарри вздрогнул, услышав угрожающий тон.
– Успокоить Вас, – прошептал он. – Только успокоить, ничего больше. Извините, сэр, – последние слова он прошептал, но Снейп ясно слышал глубокую печаль. Поэтому, когда мальчик повернулся к своему углу, голос Снейпа остановил его.
– Подожди, Поттер.
Гарри снова обернулся и поднял взгляд на профессора. Долгие мгновения стояла полная тишина.
– Спасибо, – наконец пробормотал Снейп, и на этот раз именно он отвернулся от застывшего Гарри.
Между ними снова повисла долгая и неловкая тишина. Ни один из них не знал, как начать разговор или что нужно сделать или сказать. Гарри с очевидным усилием дополз до своего угла и сел там, подтянув колени к груди. Грудь от движения заболела, но ему было слишком холодно, чтобы обращать на это внимание. Он плотно обнял колени и закрыл глаза. Эта поза оказалась наиболее удобной против холода, окружавшего его и проникающего под кожу, до самых костей.
В подземельях всегда холодно, это тоже не было исключением, а остатки одежды не могли прикрыть замерзшее тело. Через некоторое время Гарри весь дрожал.
Он не замечал, что мастер зельеварения смотрит на него, пока тот не вздохнул и не кашлянул, чтобы привлечь внимание Гарри.
– Поттер, не возражаете, если я сяду рядом? – тихо спросил он.
Гарри только кивнул. Ему было все равно. Снейп неторопливо встал, иногда шипя от той же самой боли, что и Гарри, осторожно наклонился, чтобы подобрать с пола рваную мантию, брошенный там два дня назад. Мантия была жесткой от запекшейся крови и крайне грязной, но у них это была единственная доступная им вещь, напоминавшая одеяло. Снейп сел рядом с дрожащим мальчиком и плотно обернул мантию вокруг них обоих. Он старался не касаться Гарри, но мантия была недостаточно большой, чтобы отодвигаться, и мальчик нуждался в чем-то потеплее мантии, поэтому Снейп позволил их бокам коснуться в созданном им коконе.
– Поттер, я думаю, мы должны поговорить, – сказал он мягко, завершив пристраивать мантию.
Гарри опять кивнул, и отчаянно постарался не думать о неловкости ситуации.
– О чем Вы хотите поговорить, сэр? – спросил он, опустив взгляд на свои коленки.
– Вы помните вопрос, который задали мне вчера?
– Этот разговор был вчера? – с притворным недоверием спросил Гарри. – Мне кажется, что это было два или более дня назад. Или годы назад…
– Время обманчиво, Поттер, – слабо улыбнулся Снейп. – Но насчет моего вопроса. Вы помните…
– Какой вопрос, сэр? – прервал его Гарри и зевнул. – У нас был весьма долгий разговор со многими вопросами.
– Ваш вопрос, на который я сейчас хочу ответить, был связан с моими делами как Пожирателя Смерти, – устало объяснил Снейп.
– О, – Гарри вздрогнул. – И…, сэр…, почему вы хотите рассказать об этом?
Снейп провел рукой по волосам. Действительно, почему? Но он отогнал эту мысль.
– Я думаю, лучше для нас обоих, если я расскажу Вам об этом вместо Волдеморта. Вы так не думаете?