Счастливые дни
Шрифт:
Внезапно для Зака все перестало существовать, кроме фиалковых глаз и приоткрытых розовых губ Тринити. Кровь кипела в его жилах, все чувства обострились до предела. Разве он может сдерживаться?
Положив ладонь ей на затылок, он накрыл ее губы своими. Она даже не попыталась сопротивляться и тут же впустила его язык вглубь своего рта. Ему хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался целую вечность, но они не должны забывать о крошечной девочке, которая лежит в своей корзине и, возможно, недоумевает, почему веселье прекратилось.
Зак неохотно оторвался от ее губ.
– Погода улучшается.
– Нам следует вернуться в дом. Нужно искупать Бонни…
– Она уже купалась.
– Темнеет.
Коснувшись губами ее щеки, Зак улыбнулся:
– Я знаю.
– Малышка…
– Переночует сегодня в спальне, и прежде чем ты напомнишь мне о наших обязанностях, я скажу тебе, что взрослым не запрещено заниматься любовью в доме, в котором спят младенцы.
– Это не очень хорошая идея.
– Это лучшая идея, которая когда-либо приходила мне в голову.
– Ты мне даже не нравишься.
Он нахмурился:
– Ты меня не знаешь.
– Тем более у меня есть все основания…
– Для того, чтобы сказать «да».
Час спустя Тринити вышла из спальни и сообщила:
– Она уснула.
Зак, стоящий у плиты, повернулся и посмотрел на нее:
– Фидо на своем посту у двери?
– Да. Мы не смогли бы оттащить его оттуда, даже если бы захотели.
– Я приготовил омлет с грибами и сыром.
– Пахнет аппетитно.
Зак разрезал омлет на две равные части и положил их на тарелки. Когда они сели за стол, он наполнил два бокала белым вином. Тринити была как на иголках. Теперь, когда Бонни заснула, ей не удастся использовать ее в качестве предлога, когда напряжение между ней и Заком достигнет предела.
Наблюдая за тем, как она задумчиво гоняет по тарелке гриб, Зак, съевший половину своей порции, нахмурился:
– Не нравится омлет?
– Уверена, он вкусный. Я просто хочу кое-что прояснить.
– Начинай.
– Речь пойдет о нашем сегодняшнем поцелуе на улице.
– А по-моему, с ним все более чем ясно. Ешь, а то твой омлет остынет.
– Но я еще не закончила…
– Если малышка разбудит тебя ночью, тебе понадобятся силы, так что поешь как следует. Обещаю, что потом внимательно тебя выслушаю.
Тринити закусила нижнюю губу. Ей не понравился блеск его глаз. Она сомневалась, что после ужина у нее будет возможность сказать хоть слово. Но от омлета исходил божественный аромат, и она позволила своему желудку сделать выбор за нее.
Через несколько минут ее тарелка была уже практически пуста.
– Омлет правда очень вкусный. У тебя талант, – сказала она.
– На самом деле я редко готовлю. В Нью-Йорке я обычно допоздна засиживаюсь в офисе. Я заказываю еду на дом либо ужинаю в отличном ресторане в соседнем квартале.
– Наверное, множество женщин были бы рады готовить для тебя.
Он взял бокал вина и сделал глоток:
– Я понял, куда ты клонишь, но я, в отличие от моих братьев, закоренелый холостяк.
– Правда? – усмехнулась она. – После того, как ты сегодня днем позаботился о Бонни, любой человек подумал бы, что из тебя получится примерный семьянин.
Что однажды он захочет иметь жену и ребенка.
Поначалу она считала его жестоким дельцом и беспечным ловеласом, которому не нужны обязательства, но люди способны меняться. До вчерашнего дня она сама не хотела иметь детей, но с того момента, как в ее руки попала милая беззащитная Бонни, в ее душу начали закрадываться сомнения.
Сегодня она увидела другую сторону Зака, и эта сторона ей безумно понравилась, но у нее не выходило из головы то, что она сегодня утром узнала от Кейт. Неужели он действительно способен воспользоваться горем другого человека в своих корыстных целях?
Она хочет Зака так, как не хотела ни одного мужчину до него, но она не сможет ему отдаться, если получит подтверждение слов Кейт.
На кухонной стойке зажужжал мобильный телефон Зака. Он прочитал сообщение, но не ответил на него и вернулся за стол.
– Деркинс хочет встретиться со мной завтра, – сообщил Зак, сделав большой глоток вина.
Тринити выпрямила спину:
– Думаешь, он готов принять твое предложение?
Зак снова взял свою вилку:
– Да, думаю, что он готов подписать договор.
Следует ли ей сказать ему то, что она знает, или ей лучше свыкнуться с тем, что она не в силах изменить его отношение к людям? Единственное правило в его мире заключается в отсутствии каких-либо правил. В нем не существует ни жалости, ни сочувствия. Даже по отношению к человеку, потерявшему единственного сына.
Тринити отодвинула тарелку в сторону. Ей нужно узнать правду.
– Как погиб сын Джеймса Деркинса?
– Он разбился на машине. – Зак положил вилку на тарелку. – Некоторые говорят, что это было самоубийство. Очевидно, в последнее время у него было много проблем.
– Очевидно? Значит, ты навел справки?
Его взгляд стал более пристальным.
– Куда ты клонишь?
Если она прямо сейчас не задаст ему мучающий ее с самого утра вопрос, она не сделает этого никогда.
Тринити сделала глубокий вдох.
– Моя начальница сегодня сказала мне по телефону, что ты дал Деркинсу понять, что считаешь его виноватым в смерти его сына.
Лицо Зака помрачнело.
– Что она сказала? – процедил он сквозь зубы.
Ее щеки вспыхнули.
– Мне не следовало ничего говорить.