Счастливый Цезарь
Шрифт:
Надо сказать, упырь был большого размера и отличался от других, так что Андрей Петрович в его сторону избегал глядеть. Было несколько дамочек, которых раньше Андрей Петрович всегда рассматривал с теплым мужским чувством. Сегодня, он с трудом узнал их в маленьких злых кошачьего вида фигурках. “Не туда ты раньше глядел, Андрей Петрович, – укорил он себя. – Не то и видел…” – добавил с грустью, припоминая собственную жену и то, во что она превратилась теперь…
Тут они, впрочем, прикатили на место, и Андрей Петрович сосредоточился на ином, казенном интересе. Отвлекся от разглядывания своей личности и личностей окружающих.
Судьбинское учереждение
Уселся Андрей Петрович за свой стол и преобразился: стал выше ростом и грозней лицом, в особенности, одной его половиной. Вместо поганого приказного закутка открылся вид: дорога и Андрей Петрович – Страж этой жизни начал вершить судьбы Прохожих людей.
Служил Андрей Петрович в учреждении, куда сходилось много разных судьбинских человеческих дорожек и тропинок. Многие жизненные пути так прямо и вели в это учреждение, если, конечно, хотел человек чего. К примеру, за границу выбраться или получить себе место под Солнцем получше да попросторней.
А стол Андрея Петровича так тот прямо на самом перекрестке был установлен, где разные судьбинские тропинки и дорожки сходились и дальше уже превращались в протоптанную, набитую дорогу.
В сущности, людьми Андрей Петрович и не занимался, а глядел на бумаги, которые обыкновенно проситель держал в руках. Смотрел внимательно, верны ли подписи и обстоятельность Прошения – выправлена ли. А на лицо человеческое, так мельком разве что взглянет, да тут же глаза и отведет. Впрочем, и смотреть было не на что. Приятных и Человеческих в высоком смысле слова лиц попадалось до обидного мало.
Однако сегодня он стал особенно жадно вглядываться в приходящих и обращающихся к нему. Вглядывался и поражался – будто впервые видел – какие уроды тянулись, совсем на людей похожие. Хотя бумаги – чин чином, все как надо, по-людски, выправлены.
“Чудеса!” – про себя дивился Андрей Петрович. “Где же настоящие люди и почему они сюда не обращаются? Неужели Настоящему Человеку ничего от нашего Учреждения не надо? Не может такого быть: у всех имеется нужда и в месте под солнышком, и в радостях земных. Так он раздумывал, неслышными пальцами души перебирая мысли, а сам непроизвольно и скорей по привычке служебной отмечал разные виды наружностей среди проходивших мимо. В основном шли, конечно, люди мелкие. Кто повидней да покрупней, небось, другими путями пользовались, напрямую, не заходя к Андрею Петровичу. А тут, в большинстве это были разные жуки и жучки, пронырливые твари (сейчас в особенности всю их подноготную отмечал усовершенствованный глаз Андрея Петровича). Снаружи модным пальто или жакетом прикрытые, припудренные, если самочка, а то и в шубах таких, что и жена министра себе никогда не позволит… – внутри этого пальто иль шубы всего лишь хищные членистые существа разного калибра и стати, разумеется, однако юркие и беспощадные, как все насекомые. Андрею Петровичу, впрочем, и новое видение его не больно нужно было: этих он знал по большому опыту Службы и видел во множестве. Другое дело, что раньше лишь ощущал он чувством, сейчас просто видел глазом, что упрощало отношение.
* * *
И все эти жучки хотели одного: жить, как Люди, в этой жизни. Про то и бумаги у них просили. Просили человеческих должностей, места человеческие делили между собой, человеческого домогались жилья и даже разрешения просили быть похоронену на кладбище, которое ближе к Центру, где именитых и важных людей хоронили. Просили дозволить и разрешить, и не препятствовать в ихнем шустром и самом разнообразном жизненном занятии человеческих мест и возможностей. Они на все были согласные, и Андрей Петрович бумаги проверял только для вида, потому что уверен был – формула и знаки соблюдены. Эти просители на волшебное “сезам откройся” – не рассчитывали.
Другая большая, еще большая часть приходивших к нему, были Кляузники. Которые для себя лично в общем-то и не просили ничего и никуда дальше его стола не шли и не стремились. Их цель была в том, чтобы Другим Не Дать. Какую они от этого радость испытывали или пользу для себя извлекали – одному Богу известно? Странное дело, среди тех, на кого эти Кляузники заявляли, жучков почти не было. А писали они про каких-то совсем неведомых Людей, которые даже и не понятно чем занимались и в чем провинились перед другими и жизнью?
Если жучки хотели воспользоваться человеческим, всем какое оно ни было, Кляузники, напротив того, желали лишить, страстно хотели, чтобы ничего человеческого вокруг них не было. Пристально рассматривая сегодня их уродливые тени в профиль, – профиль живой и мертвый (среди кляузников были покойники, еще отбывавшие свой судьбинский срок, эти с особой злобой влачили бренное свое существование).
Притащился старый леший, который требовал возмещения убытков, которые он потерпел от лесорубов. Целой толпой пришли какие-то ну прямо животные, которые требовали себе защиты от уничтожавших их людей.
Андрей Петрович, располагая теперь точным взглядом на людей и вещи, не спорил, бумаги брал и отправлял их по протоптанной дороге дальше. Обрадованные открывающимися возможностями нового просторного и натоптанного пути, просители благодарили и обнадеженные уходили, не замечая усмешки во взоре Андрея Петровича, который хорошо знал, куда, На Самом Деле, ведет этот путь. “Удивительное дело, – бормотал он себе под нос, – почему никто за Людей не просит? А сами Люди не обращаются, не приходят сюда?”
Пока он так думал, глядь, идет мужичок к нему. Невысокого росточку, крепыш. Увидел его Андрей Петрович и сразу признал – не местный, издалека мужичок. Местный не пошел бы сюда. Мужичок меж тем шапку снял свою, поздоровался и, поблескивая глазом хитроватым, объявил:
– Я в отпуск сюда приехал, – говорит, – заодно и дело свое разрешить. Писал в разные места – не отвечают. Верней, отвечают, да по-казенному, не по-людски.
– Какое вас дело привело? – вежливо его Андрей Петрович спрашивает.
А тот ему в ответ на “ты”:
– Слушай, – говорит, – Служивый, – ты закон Паскаля знаешь?
“Безумец! – тут же подумал Андрей Петрович. – Не похож, однако, на “чайника”, глаза разумные…”
На всякий случай ответил с осторожностью:
– Вроде бы помню, а там кто его знает…
– Да по физике, в пятом классе проходили…
– Это когда на любой глубине одинаково всех давят, с какой стороны не зайди? – пошутил Андрей Петрович.
– Веррно! – обрадовался мужичок. – А ты шутник! – оценил и одобрил он Андрея Петровича. – Так вот какое дело, – и начинает разворачивать чертежи. – Я двигатель придумал Вечный. Да ты не смейся, правда!