Счастливый жребий
Шрифт:
— Я это скоро выясню. А пока и нам лучше залечь на дно, чтобы ты мог восстановить силы.
— Я сказал — нет.
— Я не собираюсь с тобой спорить. Я пойду к нему. А если попытаешься мне помешать, вызову полицию, морскую пехоту и обученных герлскаутов. И будешь сам решать свои проблемы.
Мак расправила плечи. Она ужасно устала. И еще чувствовала, что между ними что-то происходит… Но что именно? В ней боролись противоположные желания. Ей хотелось, чтобы этот человек ушел из ее жизни. И хотелось ему помочь.
Машину
— Мерфи, ты лучше будь настолько же проворен, как упрям. Мне понадобится надежное прикрытие.
Он снова вполголоса выругался и достал еще одну сигарету. Над передним сиденьем зависло облако дыма. Мак чуть приоткрыла окно.
— Сделаешь по-моему. — Запах ее духов окутал его, когда он повернулся к ней. Ему необходимо найти способ ее защитить. Немедленно! — Ты меня понимаешь?
Маккензи шумно вздохнула, давая выход раздражению.
— Ты, Мерфи, из породы твердолобых. Сражайся с ними, не со мной. Одному Богу известно, почему мне хочется тебе помочь, но мне этого хочется. А теперь отвяжись. Со мной все будет в порядке.
Он нахмурился и снова отодвинулся к дверце.
— Мне следовало оттащить тебя вниз, к пруду, и утопить. Мак невольно вздрогнула. Страх, недоверие к нему вновь захлестнули ее. Но все другие чувства, пусть и глубоко погребенные в душе, по-прежнему не давали покоя.
Глава 4
А из моих кошмарных снов
Какое вышло бы кино…
Мак с облегчением вздохнула. Увидев за деревьями в темноте смутные очертания коттеджа, она подвела машину к крыльцу и заглушила мотор. В салоне воцарилось тягостное молчание. Мерфи загасил сигарету в пепельнице. У него вдруг разболелась голова.
Мак взглянула на него почти с состраданием. И распахнула дверцу. Мерфи вылез следом за ней. Она принялась разжигать огонь в камине с помощью скомканной газеты, которую Мерфи швырнул на кушетку. Она слышала, как он направился на кухню.
Хлопнула дверца холодильника. По крайней мере он может приготовить что-нибудь. Сомнительно, что у Сандунски ее могли накормить приличным ужином.
Мерфи изучал скудные запасы провизии. С этой леди, похоже, все в порядке. Она для него старалась изо всех сил. Сцены прошлой ночи промелькнули перед его мысленным взором, и он почувствовал себя подлецом. По крайней мере он мог бы обращаться с ней повежливее.
В камине взвилось пламя, с ревом устремившееся к дымоходу. Мак направилась в противоположную часть дома, и Мерфи не стал ее удерживать — сколько можно дергаться?! По доносящимся до него звукам он определил, что она меняет постельное белье. Потом услышал журчание воды и понял, что Мак принимает ванну. В нем шевельнулось давно уже забытое чувство.
Он привык к обезличенным, холодным, строго функциональным жилищам, привык подавлять свои эмоции, и теперь эти звуки — они проникли в его душу и принесли ощущение домашнего уюта, ощущение, давно уже не посещавшее его.
Он желал ее. Это было ясно. Она заставляла его думать о розах, вине, интимных ужинах в приглушенном свете ресторана. Заставляла думать о музыке. Он бы нежно обнимал ее, а она покачивалась бы в танце, прижавшись к нему. И смотрела бы на него снизу вверх своими прекрасными глазами, а он бы нежно целовал ее в губы.
Сидя в кресле-качалке, Мерфи наблюдал за пляшущими в камине языками пламени. Он уже выключил плиту, и два огромных чизбургера поджидали едоков. Веки его отяжелели, все тело налилось усталостью. И все же какая-то часть сознания оставалась начеку — часть сознания, которая провела его сквозь ад Вьетнама. Даже в полусне, услышав за спиной какой-то шорох, он вскочил, готовый к обороне.
Мак вскрикнула в испуге, когда железные пальцы сомкнулись на ее запястье.
— Отпусти меня! Господи, я думала, мы уже покончили с этим.
Мерфи отдернул руку. И постарался скрыть смущение.
— Никогда не подкрадывайся ко мне со спины.
— А я уже подумала, что тебя подменили, что ты стал нормальным человеком. Успокойся. М-м… Чувствую запах еды. Ты готовишь, Мерфи? Как интересно… Вот уж не подумала бы.
Заметив, что он уже принялся за бренди, она налила себе вина и принесла на подносе ужин. Поставила поднос на подставку у камина.
Сидя на корточках, Мак протянула ему тарелку и с наслаждением подставила спину теплу. Она надела удобные джинсы и хлопчатобумажную рубаху, но от нее не укрылся его восхищенный взгляд.
Мак смотрела на него и удивлялась. Ей хотелось, чтобы он ушел из ее жизни. Хотелось, чтобы все это кончилось. Так почему же ее так беспокоит его ранение?
— Тебе надо принять ванну, это облегчит боль.
Он кивнул. Да, надо. И хочется. Но что, если она сбежит, бросит его на произвол судьбы?
— Не бойся, я не убегу, — сказала Мак.
Он поднял на нее глаза, вопросительно приподняв бровь.
— Я не воткну в тебя этот нож и не сбегу в машине. Он подумал о ее словах. И о ее способности читать его мысли.
— Почему бы тебе этого не сделать?
— Разве тебе не достаточно моего обещания? И вообще, я бы не сказала, что ты прекрасно себя чувствуешь. Твоя рука горела, когда ты меня схватил. — Отставив тарелку, она поднялась и потрогала ладонью его лоб. — Да у тебя жар! — с тревогой в голосе воскликнула она. — Либо у тебя началось заражение, либо ты простудился на озере. После того как примешь горячую ванну, я как следует рассмотрю твою руку.
— Возможно, я просто сидел слишком близко к огню.