Щит Королевы
Шрифт:
– Развяжите, – сдавленно прошипел он.
Веревка обматывала тело посла так туго, что он едва мог дышать. Стради непроизвольно положил руку на эфес меча, Сиэнре не шевелилась, с изумлением таращась на соотечественника, а вот Фиона проявила себя настоящей королевой.
– Развяжите его, – приказала она, сопроводив свои слова плавным движением руки. И каким-то непостижимым для меня образом умудрилась вложить в этот жест и презрение – дескать, не боимся мы вас, – и предупреждение.
Стради обнажил меч, но Сиэнре остановила его. Хлопок ладоней, сероватый вихрь – и вот уже посол сидит на полу у ног
– Так это вы такой… ловкий, – не удержалась Фиона, прикинув взглядом расстояние от конца лестницы до площадки второго этажа.
– У эльфов есть свои пути, – шепнула ей Сиэнре, – и свои чары.
Мне показалось, что слово «эльфов» девушка произнесла как-то слишком уж отстраненно, словно подчеркивая, что уж она-то прежде всего человек.
Эрлинг усмехнулся. Он поднялся на ноги плавно и гибко, стараясь и нас не насторожить, и сохранить свое достоинство.
– Мое почтение, Ваше Величество. – Сбросив черный балахон, он изящно поклонился королеве и добавил: – Благородная Сиэнре права. У эльфов, – он сделал едва заметную паузу, – есть свои пути.
– Что за вид, Эрлинг? – высокомерно поджала губку Фиона. – И не странное ли место для прогулок?
– Самый подходящий вид для этого места, Ваше Величество, – мгновенно отозвался посол. – Здесь у вас, знаете ли, грязновато.
И он демонстративно отряхнул ослепительно белые, плотно облегающие ногу чулки, пользовавшиеся у эльфов большой популярностью. Если, конечно, судить по свите Ойрида.
– По-прежнему не понимаю, что вы здесь делаете, – вскинула голову королева.
– Видите ли, – наигранно смутился посол, – государь, ваш муж, не злоупотребляет своим правом призывать меня к подножию своего трона. Большую часть времени, Ваше Величество, – он доверительно понизил голос, – мне просто нечем заняться.
– И что же? – Чувствуя, что проигрывает, Фиона оглянулась, ища нашей поддержки. Но чем мы могли ей помочь?
– Вы бы… – нерешительно переминаясь с ноги на ногу, начал Стради, однако Эрлинг одним движением брови заставил его замолчать.
– Я надеялся, что загадка дома Твана поможет мне развеять… тоску по родине.
Все мы, конечно, поняли, что слово «скука» Эрлинг не произнес единственно ради соблюдения приличий. И зря, кстати, – мы не обидчивые. Развеяли бы ему эту скуку…
А дом Твана и впрямь необычен. Хитрая какая-то архитектура, странная. В чем-то это понятно: настоящие мастера нередко стараются придумать для себя что-нибудь эдакое, особенно если есть большое количество родственников, которым не лень воплощать в жизнь все их выкрутасы. Но тут…
Широкая каменная лестница на второй этаж – лошадей он, что ли, по ней водил? Дверь под лестницей – сразу и не заметишь. И обычно если дом двухэтажный, то первый этаж крошечный, а второй, наоборот, просторный. По той простой причине, что второй этаж мы обычно строим, только если нет другого выхода: справа и слева соседи, а переезжать не хочется. И тогда несколько нижних комнат используются как кухня и какие-нибудь кладовые, а выше уже спальня, кабинет, все, что душа пожелает. Как у Крадира. А у Твана, похоже, все наоборот: жили явно внизу. Но что тогда было наверху? Да и соседние дома довольно далеко…
– Мне говорили, что в заброшенный дом может войти любой, – напомнил о своем
Фиона тянула время, явно не зная, что ответить. Шансы, что Эрлинг действительно забрел сюда просто так, были невелики. Но и рассказывать послу о том, что мы раскрыли тайну дома Твана, ей тоже не хотелось. По крайней мере не посоветовавшись с Вьорком.
– И что же заставило вас от нас прятаться? – решила она попробовать зайти с другой стороны.
– Прятаться? – Эрлинг изумился настолько натурально, что я и сам готов был ему поверить. – Я и не подозревал, что в доме кто-то есть. И конечно же, готов уйти, если помешал Вашему Величеству…
Убедившись, что никто не преграждает ему путь, посол вновь поклонился, подобрал балахон и направился к двери. Стради вопросительно взглянул на королеву. Та покачала головой.
Когда дверь за эльфом захлопнулась, Стради широко ухмыльнулся:
– Представляю себе сейчас лицо Гвальда!
Я тоже представлял его себе, но счел за лучшее промолчать.
Поразмыслив, мы решили, что разумнее всего будет оставить Сиэнре и одного из Щитов внутри дома – кто знает, с кем собирался встретиться Эрлинг, – а другому Щиту добежать до Вьорка и попросить, чтобы тот отправил сюда десяток воинов и какого-нибудь чародея. Я разрывался на части: оставлять Гвальда вдвоем с ничего не ведающей Сиэнре было сущим безумием, а просить его довести Фиону до дому я боялся, хотя и понимал, что ничего с ней не случится. По крайней мере сегодня. Отправлять Гвальда к Трубе у меня тоже не было ни малейшего желания.
Ничего не зная о моих проблемах, Фиона, кажется, решила, что я раскапризничался. К счастью, Сиэнре, то ли что-то почувствовав, то ли просто устав от нашей нерешительности, заявила, что в случае чего найдет способ предупредить Вьорка о наших открытиях и вообще одной ей будет только проще сделать так, чтобы раздвоенные ее не заметили. Ничего лучше никто из нас не придумал, так что на том и порешили: Стради отправился к Трубе, а мы с Фионой и Гвальдом – домой.
Как же мне хотелось по дороге его прощупать! Не спросить впрямую, нет – я помнил о своем обещании Лимбиту, – а исподволь намекнуть, чтобы понаблюдать за его реакцией… Но Гвальд трещал не умолкая, в лицах рассказывая, что он подумал, когда из дома Твана вышел Эрлинг, как чуть было не решил, что это один из нас, заколдованный разыгравшейся Сиэнре, и чуть было не гаркнул ему в ухо что-нибудь страшное… Фиона хохотала, подходящий момент мне так и не подвернулся, а в результате, когда мы добрались наконец до покоев королевы, настроение мое было, как любил говаривать батюшка, ниже грунтовых вод.
Но, видно, этому дню так и суждено было от начала и до конца стать днем сюрпризов. В кабинете Фиону ждало письмо от мужа – сегодня почему-то все со всеми переписывались. А потом, не успели мы попросить Сетра раздобыть нам обед, как ввалились Вьорк с Лимбитом.
Кто-то из нас определенно сошел с ума: не далее как два дня назад я спрашивал Лимбита, долго ли еще продлится его затворничество, а он настаивал, чтобы до самой развязки никто ничего не знал о его существовании. Кроме Трубы, конечно. Поэтому-то я так и испугался, когда чуть не проговорился Фионе.