Щит Ваала: Омнибус
Шрифт:
— Разумеется, — ответил криптек и торопливо покинул его.
Солнце заслонила странная тень, и атмосферное давление понизилось, отчего сам воздух взвыл. Анракир расслышал слабое жужжание и в смятении повернулся к триархическим преторианцам. Те, ничего не говоря, посмотрели на него в ответ.
По воинам прошёл импульс. Все застыли. У тех некронов, что ещё обладали разумом, появились вопросы.
Из карманных измерений вышагнули смертоуказатели. Совершенные шпионы и терпеливые убийцы. Ненавистные хитрые конструкции, чьи методы вызывали неприятие. Однако от них была своя польза, и потому Анракир терпел их присутствие
Один из них показал вверх. Странственник посмотрел в небо и увидел, что оно окрасилось в бежевый и красный. По всей линии горизонта на планету обрушивались орды насекомообразных чужаков.
Он знал их, знал тварей, что прибыли попировать Келрантиром. От желания плеваться проклятиями Анракир даже бессознательно принял позу, выражающую сильный гнев и слабо намекающую на крайнее разочарование. С созданиями, которых смертные расы называли тиранидами, он бился всего несколько раз, но каждая встреча с ними чуть не окончилась катастрофой. Они одолевали его безмозглые полчища за счёт многочисленности, и одно то, что они оказались на Келрантире, осмелились помешать его замыслу, было нечестным.
Тираниды представляли угрозу для некронов. Они воплощали ничем не стеснённую жизнь, беспорядочно развивающуюся и предсказуемую только из-за своей прожорливости. Они поедали низшие расы, что беспокоило правящие круги некронских династий, поскольку ставило под угрозу их конечную цель по полному умиротворению Галактики, полной хаоса.
А теперь они прибыли сюда, на Келрантир.
Небо расчерчивали полосы огня от проникающих в атмосферу объектов. Громадные биологические корабли переходили на нижнюю орбиту.
Некроны принялись противодействовать угрозе.
С ползущих по воздуху монолитов стали срываться зелёные молнии, однако в небе было слишком много падающих тел. Фаланги воинов не реагировали никак вообще. Они просто замерли на месте, не замечая тучи тиранидов, затянувшие небеса.
Глава третья
Хатьеля нельзя было назвать замкнутым в себе. Бесстрастный, заслуживающий доверие, надёжный — скорее, таким был сержант второй роты Кровавых Ангелов. Он гордился теми цветами, что носил — красным и золотым, и положением, которое занимал. Своё звание он получил несколько столетий назад, сражаясь с орками на Лареде VII, и в том же звании собирался умереть, считая, что ему не предназначено подняться выше.
Прекрасные херувимы с высоты глядели, как космодесантники собираются на мостике фрегата «Золотое обещание». Настоящее произведение искусства, а не обыкновенное рабочее помещение. Целые поколения Кровавых Ангелов вложили в него свой труд. На поле битвы свет не мог изгнать всю тьму, притаившуюся в душах сыновей Сангвиния, поэтому творчество ходило у них в почёте. Хатьель, например, собственными руками сделал резной трон, на котором сейчас сидел. Взяв радиоактивное дерево с Ваала, он создал шедевр, на который не был способен ни один смертный мастер. Спинку вручную покрашенного и позолоченного трона, который возвышался над мостиком, украшали крылышки ангелов, сделанные из алебастра, добытого в недрах Ваала-Прайм. И когда Хатьель откидывался назад, как сейчас, они напоминали печать, которую все Кровавые Ангелы и их сервы носили на плечах и которая отмечала все части их доспехов: крылатая капля крови возлюбленного примарха.
Хатьеля можно было назвать слегка надменным, но не более чем требовал его ранг. На броне каждого из его бойцов был изображён тот же символ с отдельными деталями, отделанными золотом. Модификация боевых пластин поощрялась с разрешения орденских магистров кузни, но только доспех Эмудора был почти лишён блеска и великолепия, поскольку ему недоставало художественных навыков. На неровных пластинах были вырезаны филигранные завитки и спирали, создающие дорожку теней, которая умаляла красоту его лика, разделяла его и преумножала талант к маскировке. Она выражала его характер: задумчивый, мрачный и умеренно саркастичный.
Хатьель же имел сангвинический темперамент, как говорили, и его это устраивало. Он хотел жить и служить примарху и Императору в своей должности. Сержант знал, что ему не хватает способности вдохновлять. Доблести, в какой нуждались некоторые его братья. Знал, что другие члены капитула смотрят на него и его отделение сверху вниз. При этой мысли на его морщинистом, измученном заботами лице появилась широкая ухмылка. Он и не хотел продвижения по карьерной лестнице. Он занимался тем, что у него получалось лучше всего — управлял отделением.
Что, впрочем, нисколько не облегчало его нынешний долг.
— Когда ещё столько врагов обрушивалось на одну систему, как эту? — задумчиво спросил он, всматриваясь в окно купола. Вопрос был риторическим. Хатьель задал его едва ли осознанно и все же получил на него ответ. Его дал прилежный и любознательный Вентара, обладавший быстрым и светлым умом. Его зелёные глаза сияли так же ярко, как и изумруды, усыпавшие его нагрудник.
— Армагеддон.
— Нет, — отрезал седой Асалия, который был даже старше самого Хатьеля. — Ошибаешься, дружище. На Армагеддоне было несладко, уж поверь. Не хочу принижать славу воинов, что сражались и проливали кровь за тот мир, и делают это и сейчас. Но та война близко не стоит с тем, что происходит здесь.
Асалия говорил со знанием дела. Помимо красного и золотого, на его доспехе были представлены чёрный и серебряный цвета. Череп с перекрещёнными костями и значок инквизиции гордо сверкали на его левом наплечнике. Ветеран прослужил у ксеноборцев два срока и поклялся никому не говорить о том, что произошло за этот период в Ордо Ксенос, но приобретённый там опыт и ужасы, которые он повидал, оставили свой след на его лице. В каждом движении его глубоко посаженных глаз проглядывали далёкие образы, триумфы и тьма. Он был правой рукой Хатьеля, опорой знаний и опыта.
— Говори, что хочешь, о чёртовых орках, но они берут числом. — Ветеран зачесал тёмную бороду, нащупывая под ней шишки и борозды шрамов и морщин, которые приобрёл за время службы у секретных начальников, полное сражений и тайн. — Всегда брали и всегда будут. Но вот флот-улей, — Асалия едва вздрогнул. — У него сил не счесть, проще звезды на небе сосчитать.
Хатьель благодарил крылатого примарха за то, что Асалия никогда не предавался меланхолии, хотя такое часто случалось с вернувшимися из Караула Смерти. В самом деле, многих пожирал «чёрный гнев», прежде чем по возвращении они успевали поделиться с капитулом своим ценными опытом и знаниями.