Считай звёзды
Шрифт:
Встаю, ладонью опираясь на край тумбы, и пальцами нащупываю знакомый жесткий материал. Выпрямляюсь, взглядом рассекая темноту, чтобы убедиться — это тетрадь. Та самая. И отчего-то на автомате оглядываюсь, прислушиваясь к тишине, тянущейся из-под двери со стороны коридора. Слышу гул воды. У меня есть время. Но для чего? Для этого? Не знаю, что меня так привлекает, но без особых раздумий хватаю тетрадь, начав листать где-то с середины. Поднимаю ближе к лицу, чтобы что-то разглядеть. Только каракули, жесткое давление карандашом на листы бумаги. Нет сомнений, Дилан выводит это с особыми эмоциями. Сильными и наверняка
Переворачиваю страницу. И опять те же каракули, но теперь могу различить буквы. Они кривые, косые, смешиваются с хаотично выведенными линиями, путаются среди черноты, но мне удается собрать буквы в одно слово.
От которого бросает в холод.
— Умри? — шепчу губами, нервно заморгав и сощурив веки. — Что значит «умри»? В каком… — замолкаю, хмуря брови, и переворачиваю страницу, затем в голову приходит правильная идея — открыть самый последний исписанный разворот. Если О’Брайен таким образом избавляется от эмоций внутри себя, то… Должны быть записи за последние несколько дней, так ведь? Думаю, я просто себя накручиваю, но, находя последние страницы, все сомнения испаряются.
Не желаю забивать голову мыслями. Не желаю изучать и проникаться каждым криво написанным словом. Здесь нет каракуль. Здесь только фразы, все они перемешены между собой, путают меня, правда, я еще достаточно собрана морально, чтобы распутать несколько клубочков.
«УМРИ», «СДОХНИ», «Я НЕ ПОНИМАЮ», «МНЕ СКУЧНО ЖИТЬ», «Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ», «УБЕЙ СЕБЯ», «ПРОИГРАЛ ЖИЗНЬ», «УРОД», «БЕСТОЛКОВЫЙ», «НЕУДАЧНИК», «ОТБРОС», «ТЕПЛО», «ХОЛОД», «Я ЗДЕСЬ», «ЕЩЕ ЖИВ», «КТО-НИБУДЬ»… Слишком много. В одном. Всё перемешано. И чем дольше занимаюсь изучением написанного, тем сильнее пронизываю саму себя в самое сердце. Проникаюсь каждым словом, каждой буквой, ведь, черт возьми, они все выведены с такими эмоциями, словно парень желал избавиться от дерьма внутри. От всего дерьма. Я… Не могу правильно выразиться. То, как жестко выведена каждая буква… «Картина» в целом вызывает у меня приступ удушья.
Переворачиваю страницу вперед. Не замечаю сразу, что данный разворот — не последний. Следующий лист почти чистый. На нем написано лишь короткое: «УЙДИ ИЗ МЕНЯ».
Уйди. Из. Меня. Именно это вонзается в разум. Самая необычная фраза из всех, здесь написанных. Что она вообще означает? Кто должен уйти? В каком смысле «уйти»? Что…
Шаги.
Матерь Божья.
Тяжелое шарканье.
Господи.
Бросаю тетрадь на тумбу, схватив лейку, и кидаюсь к двери, застыв с коликами в животе, ведь ручка наклоняется, а, значит, он за ней. Охота грызть ногти. В голове рождается безумная идея выбраться через окно, но не успеваю даже пропустить данную мысль через весь мозговой спектр, отскочив к столу.
Дверь открывается. Тусклый свет со стороны коридора касается моего лица. И меня прожигает. Дилан останавливается на пороге, взглядом вонзается мне в лицо, видимо, не сразу поверив. Брови хмурит. Черт, кажется, он выходил, чтобы умыться, а не принять цельный душ. Но холодная вода не помогла ему: всё такой же бледный, такой же озлобленный. Такой же пьяный.
— Что ты… — язык заплетается. — Здесь делаешь? — пошатывается, с недоверием озирая комнату, а страх перекрывает мне глотку, не давая собраться и ответить уверенно:
— Я-я… — поднимаю лейку. — Воспользовалась моментом и… —
Резкий хлопок — и помещение погрязло в убивающей сознание темноте. Замираю на месте, вскинув голову, на О’Брайена смотрю широко распахнутыми глазами, ощущая себя при этом загнанным в ловушку кроликом, который рвется против змеи-удава. Дилан прижимает ладонь к поверхности двери, отталкиваясь с её помощью, чтобы сделать шаг ко мне:
— Странно, что все верят тебе, — с противным ядом приближается, заставляя сутулить спину, прижав лейку к груди, словно барьер между мной и парнем. Ноги подкашиваются. Еле держу равновесие, пытаясь, правда, пытаясь говорить в ответ, но только сбиваю сердцебиение в груди.
— Ты совсем не умеешь лгать, — Дилан стучит костяшками по своему бедру, каждый медленный шаг приближает его ко мне. И все мое тело пронзает возможная угроза, но ей не под силу лишить меня способности отступать, так что продолжаю пятиться спиной, не спуская напуганных глаз с парня.
Необходимо что-то говорить. Нельзя молчать, иначе я окажусь в ситуации, из которой будет сложнее выбраться. Не молчи.
— Ладно, я… — я что? Думай, соображай, но не подавай виду, сохраняй зрительный контакт, как бы сильно он тебя не ужасал. — Я хотела предложить тебе помощь, — сглатываю, ощутив, как ладони потеют, а по спине бегут мурашки, так как О’Брайен остается внешне полным агрессии. И даже попытка предугадать следующие действия не избавляют меня от дрожи, которым связывает всё тело, в момент, когда парень резко бьет по лейке рукой.
Она выскальзывает. Падает к ногам, вынудив меня сделать большой шаг назад. Опускаю взгляд, открыв рот, а Дилан пинает упавший предмет, продолжая наступать.
Не молчи. Ты сама себе хуже сделаешь.
— Ты ведь… — мямлю, путаясь в словах. — Хочешь помириться с мамой? Я хочу помочь, о-обсудить это… — заикаюсь, всё ниже и ниже опуская голову под давлением сердитого взгляда О’Брайена.
Но настоящая паника приходит в каждую клетку, когда отступать становится некуда. Копчиком врезаюсь в край стола, с диким негодованием оглянувшись на него. Ногами задеваю бутылки, покатившиеся со звоном по паркету куда-то под стул. И голос начинает срываться с шепота на жалкие повышенные тона, пока взгляд мельтешит, никак не тормозя на глазах парня:
— Т-ты, т-ы… — воздуха не хватает.
— А может, ты пришла не за этим? — такой холодный и ровный тон, но вызывающий одни из самых сильных эмоций внутри меня. Наконец, смотрю на него, не успев собраться с мыслями, как чувствую, что грубым движением Дилан сжимает ткань резинки моих шорт в кулак, дернув на себя, отчего с губ слетает писк, а ладони упираются в напряженную грудь нетрезвого. Толкаюсь обратно, и парень сам до боли пихает меня к столу, врезав спиной в его край.
— Пожалуйста, — тараторю, не находя контроля. — Не начинай… — прошу, но О’Брайен уже занимает место передо мной, прижавшись своим тазом к моему. Пальцами сдавливаю край стола, с животным страхом смотрю вниз, видя, как быстро моя грудная клетка движется.