Считай звёзды
Шрифт:
Что с ними не так?
— Он… Хотел выпить с тобой? — среди голосов парней разбираю шепот Агнесс, поэтому перевожу на неё свой взгляд, слегка оробев: подруга с любопытством смотрит на меня. Эм, в этой теме нет ничего, что может её привлечь, так что обрываю возможность развития обсуждения. Тем более, рядом парни, а они извратят всё, что скажу про О’Брайена. Уж лучше оставаться молчаливой.
— Да, — пожимаю плечами, вновь уткнувшись взглядом в тетрадь. — Не знаю, что на него нашло, — всё, не говори со мной об этом. Не сейчас.
— Весело было, да? — Остин пальцами касается моей ладони, чтобы обратила
— Остин повел себя некрасиво, — процеживаю. И мои слова действуют на друзей, подобно ледяной воде из проруби. Они замолкают. Их внимание приковано ко мне, а мой взгляд панически мечется между строк написанной лекции. Слава Богу, внешне лицо кирпичом, но это заслуга моего озноба. Чувствую себя плохо.
— Когда? — озадаченный тон русого вынуждает оторвать взгляд от тетради. Поднимаю на него глаза, мастерски сохранив в них безразличие:
— Вчера. Ты поступил некрасиво.
— Что я тебе сделал? — мне? Он думает, речь обо мне? Почему?
— Я не про себя, — хмурю брови, положив тетрадь на поверхность парты. — Я об О’Брайене.
Надо видеть выражения их лиц. Надо изучить до мельчайших подробностей каждую мимическую морщинку, чтобы понять, — только что мне удалось сломать их мозги. Нет, кстати, Агнесс выглядит сугубо удивленной. Её эмоции никак не пересекаются с отрицательными, а вот у мужской половины нашей компании явно внутри что-то взрывается.
— Успокойся, он же упырь, — Робб пытается изменить создавшуюся атмосферу, вернуть нашу личную, к которой мы привыкли за столько лет. Он пускает смешок, косо окинув взглядом рядом сидящего друга, а тот продолжает хмуро и с непониманием смотреть в мою сторону. Я не отвечаю на зрительный контакт, мне не хочется, чтобы моя уверенность подогнулась, и она останется верной до тех пор, пока не начну смотреть друзьям в глаза. Замечаю лишь то, как Агнесс притихла, задумчиво почесывая пальцами еще больную шею. Сегодня она на странность молчаливая.
— Да, но… — откашливаюсь, начав предательски мяться. — Ты не должен был говорить такое. Это сугубо личная информация, а ты выставил её на всеобщее обозрение, — моргаю, нервно скользнув пальцами по линии листа тетради. — Подобное тебя не касается, — мельком поглядываю на Остина. Его серьезный взгляд опущен на мою парту. В воздухе читается напряжение. Такое, какого между нами никогда не замечалось ранее. Удивительно, как одна моя попытка высказать свое настоящее мнение меняет общую атмосферу, как и настроение людей рядом.
— Боже, — Робб нервно усмехается, с таким же сбитым состоянием следя за другом. — Забей, это упыри. Что с тобой? Плохое утро? — теперь взгляд прикован ко мне. И почему мою холодность, мое мнение относят к неудачному началу дня? Нет, это я. Это мои мысли. Это то, о чем я думаю, не в силах нормализовать сон. И мне намного легче, ведь нахожу в себе силы высказаться, а друзья, конечно, могут заткнуть меня, сказать, что я не права, но моя правда останется моей. Не буду никому её навязывать.
Вновь окружает наша личная тишина. В кабинете, как и во всей школе, шумно, но именно вокруг нас образовывается аура натянутости струн, что вот-вот способны порваться. И мне с трудом удается контролировать
Думаю, все немного обомлели, когда уши пронзает скрип стула Остина. Даже я вжимаюсь в спинку сидения, невольно подогнув под него ноги, будто боясь, что парень начнет наступать на них, но он довольно осторожно касается пальцами моего лба, спокойно попросив:
— Идем, — поднимаю слегка тревожный от незнания взгляд. Русый скрыто вздыхает, выходя из-за парты, и головой кивает на дверь, остановившись в ожидании меня:
— Идем, — повторяет, но уже с несильным давлением. Быстрым взглядом окидываю остальных друзей, замечая, что каждый из них немного сбит с толку, но одно ясно наверняка — они ничего не скажут Остину в упрек. Думаю, можно назвать этот вид отношений властью, так как мы правда редко спорим с ним, по большей части вынуждая себя согласиться с тем, чего не желаем.
Почему раньше не придавала этому значение? Почему игнорировала факт патриархата в лице русого парня?
Заставляю себя подняться против воли. Агнесс и Робб обмениваются зрительным вопросом о происходящем, пока выхожу из-за парты, робко ступая к другу, а тот протягивает ладонь. Но не пожимаю её своей, она сильно вспотела из-за нервов. Остин находит выход и сжимает мое запястье, на котором каждое утро вывожу заклятое слово «нет», его пальцы полностью скрывают чернила ручки.
— Мы сейчас, — хочется, чтобы друг объяснился перед остальными, так как мне самой охота понять, что он задумал, но парень оставляет всех без ответа, потянув меня к выходу из кабинета. Поддаюсь, не сопротивляюсь.
В коридорах толкаются люди, но замечаю, как многие расступаются, здороваясь с Остином. Эти приторно-сладкие улыбки в его честь… Господи, тут половина школы готова ему задницу лизать, чтобы пробиться в «высшее общество»? Парень уже крепче сжимает мое запястье, пробивая нам путь к лестничной клетке. Отлично, хорошо, что сейчас перемена, вокруг народ, возможно, будет немного легче терпеть разговор с другом.
Выходим на этаж ниже, оставшись посередине лестничного проема, и прижимаюсь спиной к ледяной бледно-зеленой стене. Не подавляю мерзкую робость, тут же защищаясь морально: складываю руки на груди, нагруженный мыслями взгляд опускаю в пол. Остин встает напротив. Жаль, что я сразу встаю вплотную к стене, ибо парень занимает довольно близкое положение, а сделать шаг назад не достается возможности. Стоим. Слушаю гул подростков вокруг, находящих секунду для приветствия русого парня, а тот отвечает простым кивком. Его голова забита другим. И сейчас всё это выльется на меня.
— Я чем-то тебя обидел? — он раскованнее меня: руки ставит на талию, голова слегка опущена к плечу. Поза не напряженная, а вот я еле сдерживаюсь от нервного сдавливания пальцами кожи плеч. Начинаю активно моргать, отдавшись неуравновешенному состоянию, и стреляю взглядом в разные стороны, только после этого встретившись зрительно с другом:
— С чего ты взял, что я обижена? — нет, вот это мне действительно не совсем понятно. Я ведь ясно даю знать, что меня напрягает. И оно уже не касается того, что мы переспали, на это мне приходится закрывать глаза, отбросить в самый дальний угол сознания и забыть. Сейчас речь не о старом.