Щорс
Шрифт:
Щорс, улыбнувшись, спросил:
— В каком полку служил?
— В 275-м Красносельском запасном. Бывший рядовой девятой роты Живоног.
— Отличия имел, товарищ Живоног?
— Так точно, товарищ командир. Бит по морде.
Дней за десять в отряд вступило около трехсот человек. Щорс провел с ними несколько строевых занятий, а потом приказал погрузить имущество отряда в эшелон.
Перед отправлением вагоны облепили женщины. Пришли проститься с бойцами их жены, невесты, матери, сестры. Щорс вызвал гармонистов и велел им играть веселые песни и танцы. На платформе, сырой еще от только что сошедшего
Через два часа эшелон остановился у станции Новозыбков. Все запасные пути этой станции были забиты товарными составами с имуществом, эвакуированным из Украины. Немцы заняли уже Гомель и двигались вдоль железной дороги на Новозыбков.
Глава четвертая
БОИ В ЛЕСАХ ПОД ЗЛЫНКОЙ
Большинство украинских партизанских отрядов вело с оккупантами так называемую эшелонную войну. Задержат немецкие войска некоторое время на одном рубеже, потом под натиском врага садятся в вагоны и отступают до следующего рубежа.
Такая тактика партизанских отрядов позволяла немецкому командованию не развертывать своих войск, не распылять их на большой территории с враждебным населением. Наступая вдоль железных дорог мощными колоннами под защитой бронепоездов, оккупанты сравнительно легко сбивали с позиций пытавшиеся задержать их партизанские отряды.
Щорс одним из первых решил отказаться от эшелонной войны. Он понял, что надо действовать в лесах, где немцам труднее будет использовать преимущества своей техники и боевой выучки, где опасность неожиданного налета в тыл заставит их развернуться широким фронтом.
Выгрузив отряд из вагонов, оставив эшелон как тыловую базу, Щорс двинулся навстречу немцам и после первых же смелых, внезапных партизанских налетов заставил наступавшие немецкие колонны развернуться и углубиться в лес.
Наступление оккупантов на Новозыбков сразу замедлилось. Тогда Щорс предпринял попытку задержать немцев, пока из города подойдут новые красногвардейские отряды.
Вечером Щорс расположил свой отряд на позиции по берегу реки, недалеко от посада Злынки, занятого в этот день немцами. Кругом лежали леса, шумела река в весеннем половодье.
Ночью было тихо. В лесу, недалеко от шоссе Новозыбков — Злынка, в секрете стоял Живоног. Щорс, всю ночь проверявший посты, несколько раз подъезжал к нему и разговаривал, не слезая с лошади.
Каждый раз он спрашивал:
— Как дела, товарищ Живоног?
— Дела скучные немцы спят.
— Не замерз?
— Душе горячо, а тело зябнет, — отвечал Живоног.
Щорсу понравился этот парень. Пожимая на прощанье руку, он сказал:
— Завтра, товарищ, будет наоборот; душе холодно, а телу горячо.
— Так точно, товарищ командир! Очень обыкновенное дело.
Когда чуть рассвело, Живоног вынул из кармана запасный пулеметный замок и занялся разборкой и сборкой его. При этом, беззвучно шевеля губами, он отсчитывал секунды. Сбивался и снова начинал. Забывшись, он произнес громко:
— Ладно, Казя, держись теперь у меня.
Он хотел во что бы то ни стало научиться собирать и разбирать замок быстрее, чем Казимир Табельчук, назначенный первым номером к его пулемету. Самого Живонога Щорс назначил вторым номером, потому что хотя он и явился в отряд с пулеметом, но с устройством его был плохо знаком. В царской армии Живоног не имел дела с пулеметом, однако, уходя после революции из полка, он на всякий случай захватил «максим».
— Жалко, что не захватил пушку. Можно было прямо в запряжке угнать, — часто вспоминал он с сожалением.
Товарищи смеялись:
— Да, проморгал ты, друже. Пушка сейчас нам ой как пригодилась бы!
Где-то близко застучали по земле подковы лошадей. Живоног поспешно сунул пулеметный замок в карман и выглянул из ельника. По узкой лесной дороге, направляясь к шоссе, скакала конная разведка отряда. Впереди — Щорс.
— Едем будить немцев! — весело крикнул он.
Щорс дал шпоры и огрел лошадь нагайкой. Она перешла на галоп, а за ней и вся разведка, вскоре свернувшая в сторону Злынки. Живоног удивленно смотрел ей вслед. Он не мог понять, что значат слова Щорса: «Едем будить немцев». Спустя несколько часов это выяснилось: разведка возвратилась с пленными немецкими солдатами. Они сидели на конях впереди разведчиков, как деревянные куклы. Разведчики были увешаны немецким оружием.
Живоног не утерпел, крикнул:
— Значит, разбудили!
Щорс, не останавливая коня, обернувшись, ответил:
— Крепко спали. Пришлось шашками будить.
Разведка скрылась. Живоног присел на корточки и занялся пулеметным замком. Вскоре опять мимо него проскакала разведка во главе со Щорсом. Спустя несколько минут раздались ружейные выстрелы. Где-то недалеко в лесу затрещал сушняк. Оглянувшись, Живоног увидел в нескольких десятках шагов от себя немецкого солдата, раздвигавшего руками кусты. Вероятно, это был дозорный. Живоног спрятался и стал прислушиваться. Сушняк трещал уже совсем близко. Слышался какой-то неясный гул. Он все время нарастал. Как будто стадо коров ломилось чащей леса.
Между стволами сосен замелькали каски. Немецкая пехота шла по лесу колонной.
Живоног кинулся к своему отряду. Затрещали выстрелы. Пули свистели над его головой. Впереди падали срезанные пулями ветки деревьев.
Когда Живоног выбежал из леса, партизаны уже перебежали мост и ложились в цепь по другую сторону реки. Пригнувшись, подняв полы шинели, Живоног перебежал мост последним.
Щорса не было видно. Отрядом командовал Зубов.
Запыхавшийся Живоног доложил ему:
— Немцы прут колонной. Тьма тьмущая!
Зубов смотрел в бинокль. Не отрывая от него глаз, он спросил:
— Разведку видел?
— Такая беда! Кажись, товарищ Щорс угодил немцам в тыл, — сказал Живоног.
На опушке показались немцы. Они высыпали из леса, как муравьи из растревоженного муравейника. Живоног, пригнувшись, побежал вдоль цепи и лег у своего пулемета.
— Погиб наш командир, дорогой товарищ Щорс.
Казимир ничего не ответил. Затылок пулемета бешено сотрясался перед его худым, покрытым капельками лихорадочного пота лицом. Табельчук поливал пулеметным огнем высыпавших из леса немцев. Они снова прятались за деревьями.