Щуки в море
Шрифт:
— Как день будет вырастать, так и нам расти в год приходящий! — поднялся хозяин. — О Лаонет, даруй нам год сей! — обычно новогоднее приветствие на Тарлаоне бывало более цветистым, но Паланир многословием не отличался.
— Привет! С Новым годом! — ну конечно же, Юля.
— С Новым годом, ханисетль Юллия! — степенно ответил Паланир. — Опять это баловство? — он произнёс ещё одну ритуальную фразу, потому что Лесная Сестра поставила на стол большую миску, накрытую другой такой же. Впрочем, в душе крестьянин тихо улыбался.
— Папа,
* * *
— Ну совершенно московская девчонка! — от души расхохоталась Ната, увидев Инессу в джинсах и футболке с принтом.
— Понравилось, — смутилась девочка. — Я знаю, Лесные Сёстры так не одеваются, но у нас никогда такого не видела, хотела попробовать.
— Ну что ты, не стесняйся, в четырнадцать лет именно так и нормально! Только регалии ученицы сними, кроме камешка на шее… С Новым годом! — фея протянула Инессе заказанные у гнома серёжки-цепочки. — Надевай… Всё, теперь ты точно в двадцать первом веке!
— Кстати, насчёт века, — вспомнила Даша. — Где Новый год встречаем? Папа с мамой — в лесном домике, Андрей их пригласил. Аня с Романом — со своими, Лёня тоже. А Лена боится маму одну оставлять, потому что в новогоднюю ночь её точно напоят, если из квартиры высунется.
— Линка на питерской базе предлагает, — начала размышлять Ната. — Мы четверо, Кристина с Белкой, она давно собиралась дочке Питер показать. Несси, понятно, тоже, ну и Лара с нами хочет, а не в семье. Леренна, конечно, будет, она очень нашими обычаями интересуется. Даже Люся, её мама отпускает на каникулы. Юля — пока под вопросом. Остаётесь вы с Алексеем и Лейла. Вы как?
Первая ученица чуть отвернулась, принимая решение.
— Знаешь, мы с Лёшиком тоже хотим в семье, — сказала она наконец. — В своей семье. Тем более что нас уже трое.
* * *
По переулку в старом районе Санкт-Петербурга неторопливо шли, держась за руки, женщина с шестилетней девочкой. Притуманенные декабрьские сумерки северного города набрасывали на них призрачные покровы, и столь же призрачно шли им навстречу поколения петербуржцев и ленинградцев. Приподнимали шляпы пожилые учёные, сдержанно улыбались дамы, и ленинградские Таточки и Леночки удивлённо смотрели на проникшую в их время ровесницу — старомодно одетую, будто сошедшую с иллюстраций Конашевича[7].
Такой же старомодной была и парадная дома, где их ждали и открыли на первый же звонок домофона. Им хотелось продлить волшебство старинных времён, и медленно проплывали вниз, как эпохи, ступеньки высоких лестничных пролётов, хотя лифт в доме вообще-то был. Немного волшебства пришло с ними и в квартиру на четвёртом этаже — трёхкомнатную квартиру с классическими высокими потолками, сразу начавшую словно приглядываться к гостям.
«Старые дома всегда сначала приглядываются», — подумала женщина, снимая пальто. — «И по себе знаю, и Артур с Алиной про комнаты в университетской высотке рассказывали. Неуютно первое время, но потом они становятся очень близкими друзьями. А если приходится навсегда покидать их — долго не отпускают, вспоминают о тебе, как брошенные всеми старики».
Девочка уже передавала своё пальто и шапку весёлому высокому мужчине, вышедшему в прихожую со словами: «Мы вас повесим!» Шерстяное платье на ней было тоже старомодным, но магия времён исчезла, стоило ей только снять шапку — серёжек Таточки и Леночки в шесть лет не носили.
— Белочка, ты мне обещала, что поспишь! — напомнила женщина. — А то так прямо за столом и уснёшь, проспишь встречу.
— Ты первый раз встречаешь Новый год? — из комнаты вышла Ната. — Тогда да, надо поспать сначала. Пойдём только руки помоем, — она увела ученицу вглубь квартиры.
— Владыка мой медвежий… — женщина, влюблённо улыбаясь, обнялась с высоким мужчиной, и они прошли в комнату и сели на диванчик. — Пока больше никого, что ли? Сколько нас вообще будет?
— Двенадцать, — улыбнулся и её кавалер. — Как апостолов после Воскресения.
— Артур, их тогда одиннадцать осталось! — поправила женщина. — Иуда же удавился, забыл?
— Уела, Тиночка! — рассмеялся Страж Вихрей. — Да, действительно. Но нас, тем не менее, будет двенадцать.
* * *
— Ни фига себе! — удивилась Лариса, увидев, что Ледяная Дева неторопливо расставляет на столе антикварный сервиз и раскладывает серебряные столовые приборы. — Линка, ты же вроде не любительница роскоши?
— В присутствии такого антиквариата, тем более в Питере, говорят не «ни фига себе!», а «я фраппирована!» — улыбнулась Алина. — Один нумизмат предложил по бартеру, сказал, что не хочет продавать какому-нибудь купчику, который по пьянке сразу побьёт половину, а вот в хорошие руки отдаст с удовольствием. Полный сервиз на двенадцать персон, как только сохранился за век с лишним? И серебро того же времени к нему. Ну я и согласилась — подумала, что нас как раз двенадцать сегодня, может быть, это знак свыше?
— Страшновато Белочке такое ставить, — поёжилась Кристина.
— Белка как раз на редкость аккуратная девочка, — успокоила её Ната. — Понимаешь, есть вещи, которыми надо хоть иногда пользоваться, а то они обижаются и кончают самоубийством. В смысле, если такой сервиз держать без дела в серванте, то обязательно зацепишь какую-нибудь тарелку на ровном месте и разобьёшь.
— А хрусталь-то! — вошедший Артур наконец сообразил, чего на столе не хватает. — Из гранёных стаканов, что ли, пить? Это же будет l`ese-majest'e[8]!