Сципион Африканский
Шрифт:
«Реальность, описанная мною, — единственная, которая для меня дает смысл жизни, миру и искусству. Либо существуют те миры, либо нет. Для тех, кто скажет „нет“, мы останемся просто „так себе декадентами“, сочинителями невиданных ощущений… За себя лично я могу сказать, что если у меня и была когда-нибудь, то окончательно пропала охота убеждать кого-то в существовании того, что находится дальше и выше меня самого; осмелюсь прибавить, кстати, что я покорнейше просил бы не тратить времени на непонимание моих стихов почтеннейшую публику, ибо стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье». [53]
53
Блок
Более того. Поэт является единственным посредником теми мирами и нами:
«Иных средств, кроме искусства, мы пока не имеем. Художники, как вестники древних трагедий, приходят оттуда к нам, в размеренную жизнь, с печатью безумия и рока на лице». [54]
Поэт постоянно слышит звуки тех миров, а иногда и видит пришельцев оттуда.
«На бездонных глубинах духа, где человек перестает быть человеком, на глубинах, недоступных для государства и общества, созданных цивилизацией, — катятся звуковые волны, подобные волнам эфира, объемлющим вселенную; там идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения, растительный и животный мир». [55]
54
Блок А. Памяти Врубеля.
55
Блок А.О назначении поэта.
Сильно ошибется тот, кто примет описываемые Блоком звуки за некую аллегорию. Поэт и правда слышал звуки. Во время написания «Двенадцати» он слышал страшный шум:
Он записывает:
«Страшный шум, возрастающий во мне и вокруг. Этот шум слышал Гоголь… Сегодня я — гений».
После этого он неожиданно оглох. На вопрос, почему он больше не пишет, он отвечал:
«Новых звуков давно уже не слышно… Было бы кощунственно и лживо напоминать рассудком звуки в беззвучном пространстве». [56]
56
Чуковский К. Александр Блок.
Поразительные звуки слышал, по преданию, также Пифагор. Он единственный из смертных слышал «эфирные космические созвучия», «гармонию мироздания», то есть музыку сфер — «космические звучания из самого источника и корня природы» ( Jambl. Vit. Pyth., 15). Иными словами, те звуки, о которых говорит Блок. Своим ученикам он пытался передать эти звуки в напевах лиры. Словом, поэты слышат звуки пространства, для нас пустого.
Но каким все-таки путем поэты могут слышать и видеть то, что недоступно обычным человеческим чувствам? Все они согласно утверждают, что в повседневной жизни они вполне обычные люди. Но вдруг на них «находит»:
Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон, В заботы суетного света Он малодушно погружен; Молчит его святая лира; Душа вкушает хладный сон, И меж детей ничтожных мира, Быть может, всех ничтожней он. Но лишь божественный глагол До слуха чуткого коснется, Душа поэта встрепенется, Как пробудившийся орел.«Потому что легкое существо поэт, и крылатое, и священное, и творить он способен не прежде, чем станет боговдохновенным и исступленным и потеряет присутствие ума; пока владеет умом, никакой человек не способен творить и прорицать… Бог, отнимая у них ум, употребляет их себе в служители», — пишет Платон ( Ion., 534 В — Е). Почему же поэт может творить, только
57
Цветаева М. Искусство при свете совести.
«Но уже импровизатор чувствовал приближение Бога… Лицо его страшно побледнело, он затрясся, как в лихорадке; глаза его засверкали чудным огнем; он приподнял рукой черные свои волосы, отер высокое чело, покрытое каплями пота».
Здесь сказано просто «Бог». Но поэты часто указывают на собственных демонов — Муз. Платон пишет: «Один поэт зависит от одной Музы, другой — от другой. Зависимость же эту мы называем одержимостью» ( Ion., 536 А). Пифагор слышал музыку сфер «при помощи некого несказанного и непредставимого даймона» ( Jambl. Vit. Pyth., 15).
Сразу бросается в глаза разительное сходство между образом поэта и Сципиона. Поэты не проводят ночи в посте и молитвах. Напротив, в обычной жизни они зачастую «гуляки праздные», как пушкинский Моцарт. Но лишь они услышат голос даймона, как становятся боговдохновенными пророками. Само лицо их, голос и осанка меняется, как у Публия. Но можем ли мы называть поэтом человека, не написавшего ни строчки? Блок говорит, что поэт — это не тот, кто пишет стихи. Напротив, пишет он стихи именно потому, что он поэт. Поэт тот, кто приобщается к звуковой стихии вселенной. [58] И в этом смысле Сципион, и Сократ, и Пифагор были поэтами.
58
Блок А.О назначении поэта.
К Публию Сципиону и относились как к поэту, а не как к пророку, ибо пророков почитают, поэтов же зачастую презирают как людей непонятных и вредных. На Публия многие смотрели как на фантазера, полного странных бредней. В этом смысле говорит Аппиан, утверждающий, что Публий и сам верил своим странным вымыслам и «всю жизнь сочинял о себе сказки» ( Арр., Hiber., 88). Видимо, мы должны поверить этому сообщению, так как и Полибий с Ливием подтверждают, что Публий рассказывал о себе чудесные вещи; только они не осуждают его, как Аппиан, ибо видят в его поведении весьма определенный политический смысл. А Ливий прибавляет, что Публий любил окружать себя ореолом таинственности.
Кто знает? Может быть, следует представлять Сципиона похожим на тех таинственных людей, происходящих из страны неведомой и лучезарной, этих изгнанных из Атлантиды саламандров или Просперов Альпанусов, здесь, на земле, кажущихся удивительными чудаками, которых так любил выводить в своих сказках Гофман. Сидя в кругу бюргеров за кружкой пива, пуская из своей трубки колечки дыма, они на вопрос о своей родне с невозмутимым и непроницаемым видом рассказывают чудесную историю о царице Лилии и юноше Фосфоре.
— Помилуйте, почтеннейший, — слышится со всех сторон, — это же какая-то странная аллегория, а мы вас просили рассказать что-нибудь о себе, притом что-нибудь достоверное.
— Так что же?.. То, что я вам сейчас рассказал, и есть самое достоверное из всего, что я вам могу предложить, добрые люди, и в известном смысле оно относится и к моей жизни, ибо я происхожу именно из той долины, и огненная лилия, ставшая под конец царицей, была моя пра-пра-пра-бабушка, так что я сам, собственно говоря, принц… Но если бы я знал, что любовная история, которой я обязан своим происхождением, так мало вам понравится, я бы сообщил вам скорее кое-какие новости, которые передал мне мой брат при вчерашнем посещении.