Screenplay 3. Потерянная
Шрифт:
– Уютненько у вас здесь. Уже обжились, голубки? Вьёте гнездо помаленьку? – он улыбнулся нам, как старым друзьям, но от этой улыбки меня пробрал озноб. – Скажи своему дружку, чтоб шёл с нами.
Я попросила Рональда следовать за ними, и они вышли, конвоируя похищенного спереди и со спины. Когда через несколько минут все трое вернулись, мне казалось, что огненные муравьи, изъедавшие мой мозг, теперь выбрались на поверхность и ползают по телу, отчего кожа покрывается болезненными мурашками.
– Пристегни их, – Руслан больше не улыбался.
Денис подошёл и по очереди приковал нас одой
– Иди, – махнул он Денису. – приготовь чего-нибудь пожрать. Я сам поговорю.
Денис вышел. Я застыла, ссутулившись, как кобра за секунду до атаки. Руслан хищно улыбнулся, кивнул на мой наручник:
– Не хочу, милая, чтобы ты выцарапала мне глаза. Так будет спокойнее нам всем.
Мышцы свело нервной судорогой, я всё ещё отказывалась верить. Всё это просто сон, ужасный сон, я уже видела, наверное, тысячу таких же реальных ярких снов…
– Ну прости, прости меня! Ну не смог удержаться! – взвыл Руслан и драматично ударил себя в грудь кулаком, развернул ладони вверх, растопырил пальцы: – Деньги сами падают мне в руки! Как я могу отказаться от них? – протянул руки в мою сторону, будто желая обнять, и посмотрел на меня с обожанием: – Особенно когда ты, милая, так всё удачно организовала! Ух-х, расцеловал бы, да, боюсь, укусишь, так что обойдёмся без сантиментов, если ты не против.
Он закончил кривляться, голос его приобрёл металлический оттенок, стал жёстким, холодным, лишённым всякого выражения.
– Переводи ему слово в слово, что я скажу.
Я была не просто в ярости – я была в бешенстве, кулаки сжимались так, что кожа на костяшках едва не лопалась от напряжения, Я посмотрела на Рональда. В его глазах не было страха или растерянности, лишь спокойное любопытство. Он желал знать, что значит это мини-представление, устроенное тут похитителем.
– Радуется, что скоро разбогатеет и что поможет ему в этом такая очаровательная переводчица, – объяснила я, еле проталкивая слова сквозь стиснутое горло.
– Я так и подумал, – кивнул он. – Спроси, сколько он хочет.
– Что тебе нужно? – спросила я Руслана и мысленно поблагодарила себя за сдержанность. Голос мой звучал ровно.
– Сто миллионов долларов.
И хоть спина моя моментально вспотела, я отчего-то подумала, что ослышалась.
– Сколько? – переспросила.
– Сто миллионов.
– Ты рехнулся? – от сдержанности не осталось и следа.
– Ты, милая, забываешь, что рядом с тобой не просто красавчик в браслетах. Его состояние оценивается в полмиллиарда, так чего мелочиться? Он ведь заплатит любые деньги, лишь бы убраться отсюда. А если вздумает кобениться, ему придётся смотреть на то, как я по одному отрезаю твои красивые пальчики. Переводи.
Осознание собственного бессилия раздувало, удваивало, утраивало скопившуюся во мне глухую ярость. Запинаясь, я перевела требования Руслана. Рональд выслушал всё это с каменным выражением лица, а когда я договорила, только развёл руками:
– Скажи ему, что бумажник с сотней миллионов остался в других штанах.
Я повернулась к Руслану.
– И как ты, мать твою, себе это представляешь?
– Пятьдесят тысяч купюрами по двадцать долларов, пятьдесят тысяч тысяч купюрами по пятьдесят долларов, сто тысяч купюрами по сто долларов, остальное я возьму камешками. Бриллиантами. Само собой, я не смею отрывать мистера Шелтона от чудесного пикника, поэтому ему нужно подумать, кому бы он смог доверить разрешение всей этой нашей… ситуации. Я хочу, чтобы он назвал мне доверенное лицо, нужен кто-то, кто мог бы уладить все технические вопросы. Да, и скажи ему, что это доверенное лицо должно быть достаточно сообразительным, настолько сообразительным, чтобы ему хватило мозгов не соваться в полицию. Переводи.
Я перевела. Рональд задумался.
– Да, и добавь, что за каждую мелкую ошибку его доверенного лица я буду отрезать по пальцу уже у вас обоих. Одна ошибка – два пальца, нехитрая арифметика. А если это лицо нажалуется полиции на наши шалости, я перережу тебе глотку у него на глазах. Так что пусть хорошенько подумает, кому бы доверить это дельце.
Я переводила Рональду и наблюдала за тем, как постепенно меняется его лицо, становится всё более напряжённым и отстранённым. Он помолчал минуту, глядя в пол, потом сказал твёрдо:
– Передай мистеру Зануде, что мне нужно время всё обдумать. До завтра. Но пусть он будет уверен: я оценил его по достоинству. Сто миллионов – вполне приемлемая благодарность за такое увлекательное приключение.
– Завтра он назовёт тебе имя, – прошипела я исподлобья. – Ты получишь свои деньги.
– Вот и чудненько, – Руслан потёр ладони. – Ладно, я пойду, а вы наслаждайтесь природой и обществом друг друга, – он встал, смахнул несуществующую слезу и одарил нас умильной улыбкой, за которую я с радостью зарезала бы его. Вздохнул: – Как романтично! Ну ладно, не буду мешать…
Мне казалось, я очутилась внутри какой-то особенно ужасной картины Макса Эрнста. Словно переела на ночь и вижу кошмар. Ещё долго смотрела на захлопнувшуюся дверь, будто передо мной действительно разворачивалось что-то интересное. Я была слишком потрясена, чтобы думать или делать что-то ещё. Ступор? Прострация? Шок? Свесив голову набок, я лишь тупо смотрела на подгнившие деревянные доски. Контуженная взрывом рыба.
Видимо, у меня не осталось сил сохранять хорошую мину при плохой игре, и, видимо, все эмоции вылезли наружу, потому что Рональд протянул свободную руку, взял меня за подбородок и повернул моё лицо к себе, чуть приподнял:
– Выше нос, вот так. Они получат всё, что хотят, и очень скоро нас здесь уже не будет. Не переживай так, деньги не проблема.
– Но это же сто миллионов!
Я делала вид, что поразившая меня сумма виной моему состоянию, на самом же деле я вся горела огнём и одновременно превращалась в глыбу льда по другой причине – гнусного предательства.
– Деньги – это всего лишь побочный эффект моей работы, – пытался достучаться до меня Рональд. – Я работаю не ради денег, а ради удовольствия, я действительно очень люблю то, чем занимаюсь, и мне просто повезло, что моё любимое занятие хорошо оплачивается. Понимаешь?