Сделать все возможное
Шрифт:
Когда мы выходим в коридор, он поворачивается ко мне.
— В чём твой план, Дейзи? Мы не можем следующие шесть недель танцевать этот танец с каждым пациентом.
— Ты абсолютно прав. Вот мой план: ты увольняешься, а я продолжаю жить, счастливее, чем когда-либо.
— У тебя одна рука…
— Лукас, ты, как никто другой, должен знать, как много можно сделать одной рукой.
Я опускаю глаза на его брюки не потому что меня волнует, что находится под ними, а для того, чтобы донести до него двусмысленность моих слов через его толстую черепушку.
Он подходит ближе, продолжая мою шутку.
— Ты говоришь так, будто знаешь по опыту.
На нём хитрая улыбка и это не та улыбка, которая была у него в подростковом возрасте. От той было легко уклониться. Эта небольшая ухмылка носит в себе темные обещания, и вдруг я понимаю, что теперь Лукас - человек, который наслаждается тем, как он может легко нарушить моё пространство и залезть мне в голову. Я пытаюсь смотреть мимо него, но мне мешают его слишком широкие плечи, и он ждет ответа, поэтому я открываю рот и говорю:
— Эм... мисс Пени… эм, я имею в виду, мисс Пекос, ждёт нас.
Я прочищаю горло и смотрю в коридор, молясь, чтобы Мэрайя появилась из-за угла. «СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ НУЖНО, ЧТОБЫ СДЕЛАТЬ ЭТОТ ЧЁРТОВ АНАЛИЗ?» Её до сих пор нет, я стою одна с Лукасом и здесь становится жарче, чем в аду. Я берусь за лацканы халата и обмахиваюсь ими, обдувая свою блузку.
— Думаю, мы должны... быть врачами - перестань так на меня смотреть. Просто отвернись, пока мы ждем Мэрайю.
— Ты покраснела, — говорит он, выглядя довольным.
С меня хватит, я поворачиваюсь и отправляюсь найти Мэрайю и этот Богом забытый анализ.
Я нахожу её в лаборатории, увидев меня, она наклоняет голову, а её глаза настороженно оценивают меня.
— Все в порядке, доктор Белл?
— Да.
— Вы выглядите очень возбужденной.
— Сколько градусов показывает термостат?
— 62.
— Это по Фаренгейту?
— Хотите присесть? Почему вы себя так обмахиваете?
Она обращается со мной так же, как я обращалась с пациентами во время психологической практики, и, к сожалению, она умна, чтобы дать мне широкую оценку.
Это второй день и Лукас уже начинает нервировать меня.
После самого длинного рабочего дня в моей жизни, я стою на обочине и жду, пока меня заберет мама, как будто я снова вернулась в третий класс.
— Ехууу, вызываю доктора Белл!
БИИИП! БИИИИИП!
Моя мама сворачивает прям передо мной и ведёт себя так, как будто она мама какого-нибудь футболиста, и снимается в спортивной рекламе. Следующие шесть недель она будет моим водителем. Мой гипс препятствовал не только возможности самостоятельно обследовать пациентов, но и принудил к автомобильной зависимости от моей громкой матери. Я не смогу управлять велосипедом одной рукой.
— О, это так весело! Так же, как когда я забирала тебя рано из школы, когда ты писалась в штаны или плакала после посещения зоопарка на экскурсии. Ты хотела освободить всех этих животных, — ее глаза сверкают. — Мой маленький активист.
Я закрываю глаза и проскальзываю на пассажирское сиденье.
— Мам, — шиплю я. — Пожалуйста. Тебя могут услышать. Прекрати себя так вести. Кому ты машешь?
— Посмотрите-ка, кто это! — она опускает стекло и кричит. — Лукас! Ой, извините! Точнее сказать, доктор Тэтчер!
Можно не поворачиваться, чтобы убедиться в том, что она машет Лукасу, показывая, подойти ближе к машине.
— Доктор Лукас Тэтчер! — кричит она, а потом говорит мне: — Он превратился в такого красавца.
Я не буду сидеть сложа руки, пока она одаривает его комплиментами.
Полминуты мы боремся за контроль над кнопкой регулировки моего стекла. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я фокусирую все мышцы своего тела на крошечной кнопке, но она использует свой самый мощный инструмент: детский замок. Она ловко им управляется, и моё стекло с лёгкостью опускается вниз.
— Добрый вечер, миссис Белл, — говорит Лукас где-то справа от меня. Я смотрю с застывшим взглядом на лобовое стекло. — На секунду мне показалось, что Дэйзи забирает одна из подруг. У вас что, новая стрижка?
Моя мама хихикает и трогает кончики волос.
— О, перестань. Ничего особенного. Просто слегка освежила причёску.
— Мам, нам лучше поторопиться. Движение становится плотным, — говорю я, указывая на лобовое стекло.
— Ерунда! В нашем расписании нет ничего, кроме поедания остатков вчерашнего ужина и просмотра «Театра шедевров», и я так давно не видела Лукаса. Последний раз на прошлый День Благодарения, да?
В прошлом году, на День Благодарения, я была в Северной Каролине, и моя мама впоследствии порадовала меня рассказами о том, как Тэтчеры пригласили ее в свой дом на ужин в честь праздника. Она и Лукас якобы часами играли в веселые игры.
Лукас наклоняется и упирается локтями в открытое окно.
— Вы - чемпион «Ассоциации». Ваши еженедельные занятия живописью действительно окупились, Миссис Белл.
— О, ты же знаешь, я хожу туда только из-за вина.
Моя мама флиртует. Я поворачиваюсь спиной к Лукасу и смотрю на центральную консоль.
— Мама, я устала и проголодалась.
— Может быть, теперь, когда вся банда вернулась в город, мы сможем собрать всех вместе и устроить вечер игр?
Она прижимает меня к сиденью рукой. Её способность игнорировать меня сбивает с толку. Удивительно, почему я в детстве была всегда накормленной.
Я обдумываю, возможно ли опуститься вниз и надавить на педаль газа моей забинтованной рукой. Правда, впереди нас дети переходят улицу, но это того стоит. У нее безаварийный водительский стаж и нет судимостей - с правильным судьей и хорошим поведением она выйдет из тюрьмы в кратчайшие сроки.