Сделать все возможное
Шрифт:
— Ты была единственной, у кого с ним были проблемы. Мы никогда этого не понимали. Ходили даже слухи, что…
Я смеюсь громко и чересчур агрессивно. Мне необходимо, чтобы она заткнулась и пошла рожать ребёнка куда-нибудь.
— Ну, я не хочу тебя задерживать и мне нужно вернуться к чтению.
Она понимает намек и отступает. Я желаю ей удачи с беременностью и делаю вид, что продолжаю читать журнал. Только когда она уходит, я понимаю, что не спросила, что она имела в виду, когда сказала, что он переносит вещи наверх.
Я слышала, что в этом здании перестроили второй этаж под лофт, но, конечно, он не
Вместо этого, я вижу только открытые воздуховоды и проводку, и чувствую себя дурой. Я думала о Лукасе больше, чем хотелось. Такое чувство, что я уже проигрываю соревнование, которого даже не существует, так что, следующие несколько минут я притворяюсь, что вернулась в Дьюк, за миллион миль от Лукаса. Это медленно успокаивает мои нервы, и я почти представляю мир, в котором его не существует.
Как только я достигаю спокойствия, достойного Оскара, и, которое собираюсь излучать сегодня, я вижу, как открывается наружу соседняя с парадным входом в кафе дверь. Я морщу брови и наклоняюсь ближе к окну, медленно наблюдая, как на тротуар выходит человек. Человек, которого я надеялась избегать всю жизнь, или, по крайней мере, еще пять минут. Человек, который является проклятием всего моего существования.
Глава 4
У меня пересыхает во рту, и дрожат руки. Мой желудок падает, а затем переворачивается снова и снова, как на американских горках, установленных на максимальной скорости. Технически, моё желание исполняется: я вижу его до того, как он видит меня, но теперь мое намерение изменилось, и я хочу, чтобы он исчез, вернулся в свою нору и остался там навсегда.
Он стоит ко мне спиной, и я начинаю оценивать его, с научной точки зрения, конечно. Его волосы темно-каштановые, густые и подстриженные кем-то, кто точно знает своё дело. На нем темно-синие брюки и белоснежная рубашка. А его коричневые кожаные часы подходят к ремню и туфлям. Видимо, какая-то женщина за долгие годы все-таки смогла научить его, как правильно сочетать цвета, правда, после, он, скорее всего, жестоко с ней разделался.
Прежде чем перейти улицу, он смотрит по обе стороны дороги. Он делает это не потому что мама так научила, а потому что он ищет меня. Он хочет убедиться в том, что я не подстерегаю его на новеньком «Форд Бронко», готовая сбить в любой момент. На несколько секунд моему взору предстает его профиль. Ну, конечно. Про себя я проклинаю время и тестостерон: одиннадцать лет взяли его пухлые щечки и заточили их в острые скулы. Они вытянули его тело и взорвали, как мускулистый воздушный шар. Без сомнения, он употребляет протеин и регулярно ходит в спортзал.
В старших классах он предпочитал контактные линзы. Теперь на нём очки в толстой чёрной оправе, как будто после работы он собирается идти на прослушивание для нового фильма про супергероев, и заранее пытается вжиться в роль. Слишком пафосно, но они ему идут.
Как только он уверен, что ему ничего не угрожает, Лукас делает шаг на улицу. Беззвучно, я поднимаюсь со стула и слежу за ним, как коп под прикрытием. Когда я тихонько выхожу из кафе, Лукас не оборачивается, но сразу замечает меня в отражении
Наши шаги звучат в унисон: левая, правая, левая, правая. Я жажду первой прикоснуться к дверной ручке, но это будет возможно, только если я побегу. А это слишком отчаянно даже для меня. Так что, он первый подходит к двери, и, предполагаю, что, войдя внутрь, сразу закроет ее за собой. Вместо этого, он отступает и держит её открытой для меня.
Я знаю, что это просто игра. Благородство погибло, Лукас убил его.
Когда я нахожусь в шаге от него, он застенчиво улыбается и выставляет ногу вперед, чтобы сбить меня с толку. Не нарушая такт, я перешагиваю через неё.
— Тебе понравились цветы? — спрашивает он.
Его голос глубже и мягче, чем был по телефону: как терпкий алкоголь, который вызывает неприятное похмелье.
Я улыбаюсь.
— Они гниют в мусорном баке.
— А карточка?
Его злобный тон подтверждает, что цветы и открытка были не подарком, а засланным в мою душу троянским конем.
— Она красиво горела.
Это первая встреча за столько лет, и она оказывается достаточно резкой. Я не удивлена, что мы продолжаем с того места, на котором остановились одиннадцать лет назад.
Мы входим в вестибюль, где доктор Маккормик ждет нас с остальным персоналом. На их лицах сияют улыбки, и я осторожно отворачиваюсь от Лукаса, чтобы он не заметил мою.
Они все кричат:
«Добро пожаловать», — указывая на самодельный баннер, висящий за стойкой регистрации.
Моя улыбка расширяется, когда наш босс двигается нам на встречу.
— Всем доброе утро! Доктор Маккормик, я принесла вам кофе, как вы любите. Что касается остальных, первый кофе-брейк сегодня за мой счет.
Они приятно удивлены, Лукас - нет. Я протягиваю кофе нашему боссу и, наконец, поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Лукаса. Моя улыбка кажется искренней, потому что еще секунду назад она такой и была. За эти годы я научилась кое-каким трюкам.
Лукас оценивающе смотрит на меня. Его темный взгляд скользит с кончиков моих балеток до моих блестящих волос; уверенна, он задается вопросом: достойный ли я все еще соперник. Когда уголок его рта медленно приподнимается в ухмылке, знаю, что он в восторге вновь встретиться со своим старым врагом, и мечтает отделить мясо от моих костей.
Доктор Маккормик представляет нас другим работникам, и пока Лукас пожимает всем руку и улыбается, я делаю кое-что позначительнее. Я запоминаю их имена и начинаю разрабатывать план давления на каждого из них. Итак, два фельдшера, медсестра и офис-менеджер. Все, кроме офис-менеджера, выглядят молодо, примерно моего возраста, но все они женщины, поэтому сразу влюбляются в Лукаса. Это биология и я не могу конкурировать с этим, поэтому прибегаю к другой тактике.
— Какие здесь восхитительные комнатные цветы, Кейси!