Сдвиг времени по-марсиански (сборник)
Шрифт:
«И именно поэтому мне незачем рисковать своим здоровьем, реализуя этот безумный, надуманный план, который мог родиться только от отчаяния,— подумал он.— Этот человек, или что бы это ни было, вскоре погибнет...»
— Понимаю,— сказала Энн,— И ты уверен, что те события будущего, которые ты видел...
— Подлинные.
Поскольку во время эксперимента с наркотиком он не был полностью зависим от того, что ему предлагалось.
А кроме того, он был ясновидцем.
— Палмер Элдрич об этом тоже знает,— сказал он.— Он сделает... делает все возможное, чтобы уцелеть. Однако он не уцелеет. Не сможет.
«По крайней мере,— подумал он,— вероятно, не сможет».
Однако в этом и заключалась сущность будущего как переплетения различных возможностей. Он давно уже принимал это как должное и научился этим пользоваться, интуитивно зная, какую линию поведения выбрать. Поэтому он и работал у Лео.
— Но Лео тем не менее ничего для тебя не сделает,— сказала Энн,— Он не заберет тебя обратно на Землю. Ты знаешь, что он говорил серьезно? Я поняла по выражению его лица: пока он жив, он не...
— Землей,— ответил Барни,— я уже сыт по горло.
Он тоже говорил серьезно, прекрасно отдавая себе отчет в том, какая жизнь ожидает его здесь, на Марсе.
Если она была достаточно хороша для Палмера Элдрича, она была хороша и для него. Поскольку Палмер Элдрич жил не одной жизнью, и кем бы он ни был, человеком или зверем, он обладал глубокой, истинной мудростью. Соединение с Элдричем во время перемещения оставило отпечаток на Барни, некий знак абсолютного знания. Он думал о том, не получил ли и Элдрич что-то от него взамен.
«Может быть, я знал нечто, что ему пригодилось? — спрашивал он себя.— Какое-то предчувствие? Настроение или воспоминание?»
Хороший вопрос. Он пришел к выводу, что ответ на него будет отрицательным.
«Наш противник — это нечто крайне отвратительное и чуждое,— думал он,— которое овладело представителем нашего вида во время долгого путешествия с Земли на Проксиму... и оно, однако, знало значительно больше о смысле нашего существования, чем я. Эти столетия бесплодного блуждания в пространстве, в ожидании какой-либо формы жизни, которой оно могло бы овладеть и которой могло бы стать... может быть, именно они были источником этого знания, не опыт, не бесконечное одиночество. В сравнении с ним я ничего не знаю, ничего не достиг».
В дверях стояли Фрэн и Норм Шайн.
— Эй, Майерсон, ну и как? Что ты думаешь о чуинг-зет?
Они вошли в комнату, с нетерпением ожидая ответа.
— Не приживется,— буркнул Барни.
— Я так не считаю,— разочарованно сказал Норм.— Он понравился мне намного больше, чем кэн-ди. Вот только...— Он нахмурился и неуверенно посмотрел на жену.— Я все время ощущал чье-то присутствие. Это все портило. Естественно, я снова перенесся в...
— Мистер Майерсон, похоже, устал,— перебила его Фрэн.— Расскажешь ему обо всем позже.
Смерив Барни взглядом, Норм Шайн сказал:
— Не пойму, что ты за птица, Барни. Сразу же после первого сеанса ты отобрал порцию у этой девушки, мисс Хоуторн, убежал и заперся в своей комнате, чтобы ее сжевать, а теперь ты говоришь...— Он философски пожал плечами.— Ну, может быть, ты принял слишком много для одного раза. Ты перебрал дозу, парень. Я собираюсь попробовать еще раз. Естественно, осторожно. Не так, как ты.— И, чтобы добавить себе уверенности, повторил: — Я считаю, что это хорошая вещь.
— Кроме,— сказал Барни,— этого ощущения чьего-то присутствия.
— Я это тоже ощущала,— тихо сказала Фрэн.— И я не собираюсь принимать этот чуинг-зет снова. Я... боюсь. Не знаю, что это, но я боюсь.
Она задрожала и прижалась к мужу, тот машинально обнял ее.
— Не бойся. Оно просто пытается жить, как и мы все.
— Но это было так...— начала Фрэн.
— Нечто столь древнее,— сказал Барни,— должно казаться нам неприятным. Оно лежит вне пределов нашего восприятия времени. Это чудовищно.
— Ты говоришь так, как будто знаешь, что это,— сказал Норм.
«Да, знаю,— подумал Барни.— Поскольку, как сказала Энн, часть его теперь во мне. И так будет, пока оно не умрет через несколько месяцев, вернув ту часть меня, которую оно вобрало в себя. Я переживу неприятные мгновения, когда Лео выстрелит во второй раз. Интересно, какое ощущение...»
— Оно имеет имя,— сказал он всем, а в особенности Норму Шайну и его жене,— которое вы бы узнали, если бы я вам его назвал. Хотя оно само никогда бы себя так не назвало. Мы его так назвали. Исходя из своего опыта, с расстояния в тысячи лет. Но рано или поздно мы должны были с ним столкнуться непосредственно, лицом к лицу.
— Ты имеешь в виду Бога,— сказала Энн Хоуторн.
Ему не хотелось отвечать, он чуть заметно кивнул.
— Однако... это зло?..— прошептала Фрэн Шайн.
— Это лишь одна из точек зрения,— ответил Барни,— то, как мы это воспринимаем. Ничего больше.
«Неужели мне еще не удалось вас убедить? — думал он,— Неужели я должен вам говорить, как оно пыталось весьма своеобразно мне помочь? И как оно было связано по рукам и ногам силами судьбы, которые царят над всеми живыми существами, включая нас самих».
— О господи,— сказал Норм.
Уголки его рта опустились, какое-то мгновение он выглядел как обманутый ребенок.
Глава 13
Позже, когда у Барни прошла дрожь в ногах, он вывел Энн на поверхность и показал ей зачатки своего огорода.
— Знаешь,— сказала она,— нужно обладать смелостью, чтобы доставить кое-кому неприятности.
— Ты имеешь в виду Лео?
Он знал, что она хотела сказать; он не собирался устраивать дискуссию на тему того, какие неприятности он доставил Лео, Феликсу Блау и всей фирме «Наборы П. П.» вместе с кэн-ди.