Седая весна
Шрифт:
Селиванов поговорил с хозяином. Тот спешил продать дом. И Михаил, очень просивший его подождать хотя бы с год, нарвался на отказ:
— Я не могу ждать. Уезжаю за границу. Насовсем. Вместе с семьей. Устали здесь. Хватит с нас! И вы поймите меня верно, — объяснил причину.
— Ладно! Коли так, я куплю у вас дом, — сказал Михаил через паузу.
Вся сделка состоялась в три дня.
Селиванов повез мать смотреть дом. Та, послушав сына, как он хочет его переделать, посоветовала обратиться
— Ты ж помнишь Федора — дядьку своего? Так вот он нынче у сына работает — у Женьки. Энтот — дома строит, отделывает, переделывает, достраивает, перекраивает. И все им довольны. Может, и тебе подсобит. У него прорва мужиков!
Михаил и впрямь обратился к родне. Та охотно согласилась. И как только выехал из дома прежний хозяин — взялись за дело.
Селиванов все оплатил заранее, обговорив, когда работы будут закончены, родня не оставит дом без присмотра, перевезет в него мать и кто-то останется с нею до его — Мишкиного приезда. На том и расстались.
Селиванова не интересовали соседи. Их жизнь и заботы, их любопытство не трогали человека. Он купил дом. До переезда нужно было ждать годы. Еще и поэтому не спешил ни с кем знакомиться.
Михаил сидел в своем доме, разговаривал с родней, когда в двери позвонили. По северной привычке открыл нараспашку двери и онемел. На крыльце стояли двое милиционеров.
— Что нужно? — нахмурился Селиванов, загородив собою вход в дом.
— Мы будем задавать вопросы! — заносчиво ответил лейтенантик и спросил: — Откуда прибыли?
— Чем вызван допрос? Где ордер? На каком основании сюда приехали?
— Проводим проверку паспортного режима!
— Где предписание? Покажите ваши документы! Форму и я могу надеть любую! — усмехался Михаил.
Лейтенант опешил. У него впервые в жизни потребовали документы, подтверждающие личность и право прихода. Он их при себе не имел.
— Идите! Еще раз появитесь, я найду, куда и к кому обратиться, чтобы ваш пыл охладили, — пообещал незваным гостям.
— Да мы не сами по себе вас навестили, — смутился лейтенант и продолжил: — Соседи ваши беспокоятся. Написали заявление, чтобы установили личность. Сообщили о слухах. Боятся люди…
— Я прописан! Все данные в паспортном столе.
— Да кто теперь этому поверит. Одно хотим узнать, откуда к нам приехали?
— С Колымы! — ответил Мишка.
Лейтенант вместе с сержантом невольно отпрянули. Глаза их округлились:
— Значит, это не слухи. Верные сообщения. Вы за воровство сидели или за убийство?
— Пусть соседи спят спокойно! Средь них негодяев куда как больше, чем на Колыме, — начал злиться хозяин. И продолжил: — Сколько хороших людей погибло на Колыме, еще больше говна осталось здесь! Не будь этот город моей родиной,
— Не стоит огульно хаять всех! Люди здесь живут хорошие. А основания для беспокойства имеются у каждого. Сами знаете, какое теперь время. Здесь от соседа зависит многое. Может, не тот повод для знакомства нашли. Но и это объяснимо.
— Что тут случилось? — вышли забеспокоившиеся родственники. Увидев их, лейтенант разулыбался. Все мигом прояснилось.
— А к нам кляуза пришла! Половина улицы под ней подписалась. Вот и нагрянули. Знай мы, кто сюда приехал, не пришли б! — уходили гости, ругая местных обитателей.
Мишка не придал значения случившемуся и вскоре забыл о визите милиции. На следующий день Селиванов улетал на Колыму. Он выехал из дома на заранее заказанном такси рано утром. Жители улицы — его соседи, еще не проснулись. Окна домов плотно задернуты занавесками. Ни одного лица не промелькнуло, ни единого слова не услышал, словно никому из соседей нет дела до Мишки. Но человек не верил в эту тишину и знал, что соседи всегда начеку.
— Ну, как у тебя дома? Что нового? Отдохнул? — засыпали вопросами мужики.
— Новое — это хорошо забытое старое! А потому изменений немного. Отдохнуть не пришлось. Купил дом. Ведь контракт закончится и нужно подыскать жилье. Постоянное. Потом его обставить надо, обустроить полностью.
— А мне ехать некуда. Никто не ждет, — обронил Гришка, взгрустнув.
— Да не тужи! Уедем вместе! Первое время у меня поживешь, а там подыщешь жилье, бабу помоложе. Заживешь заново! — успокаивал Михаил.
— А меня возьмете? Я тоже в девках засиделся, — подал голос Петька.
— Тебе чего в чужие места? Вчера из дома письмо получил, — напомнил Степка.
— Лучше б я его не получал. Раньше всех жена отказалась, теперь и сын. Он не понимает, почему я остался на Колыме. Мол, хороший человек всюду себе дело сыщет. А я, как говно, посреди лужи мотаюсь и ни к одному берегу не прирасту. А ведь я на квартиру зарабатывал, чтоб больше с тещей не жить.
— У тебя еще теща жива?
— В том-то и вся беда. Она как заноза в жопе! Никак не могу выдернуть, достать неловко.
— А чем помешала?
— Моей все уши прожужжала, что она не за того вышла. Теперь сама ей нашла. Отставника! Он нынче всю семью в шесть утра поднимает — на построение. Потом — бегом в туалет и на кухню! Моя жена, живя со мной, никогда лопату в руках не держала. Теперь на даче, как рядовой, вкалывает. С молотком и топором. А этот — погоняет. Была баба как баба — кругом шестнадцать. А тут сын общую фотографию прислал, я ее не узнал. Где все потеряла? Ни спереди, ни сзади ничего. От тещи только нос и уши…