Седьмая принцесса (сборник)
Шрифт:
— Чарли, — тихонько сказала она.
— Ась?
— Ты ведь сказал… Правда, сказал?
— Да что сказал-то?
— Что со мной пойдёшь?
— Пойду, — кивнул Чарли. — Доведу тебя до самой глухой чащобы и после буду поблизости держаться. Но этот поганый бес меня знает, и, если почует, что я рядом, — нам не сдобровать. Пиши пропало… Он на меня давно зуб точит: знает, поганец, сколько я его тварей перебил. Ну-ка, встань.
Полл послушно встала. Вся она была теперь облачена в чёрную кожу, только голова оставалась открытой. Двигалась она неуклюже, не умея пока без содрогания ощущать на себе чёрную мерзкую оболочку. Куда только делись девичья ловкость и грация? Но Чарли одобрительно оглядел её сверху донизу, пробормотал:
— Годится, годится, — и осторожно натянул
— Чарли, Чарли! Я ничего не вижу!
— Там есть дырки для глаз.
— Чарли, Чарли! Мне нечем дышать!
— Приспособишься!
— Чарли, Чарли! Я не знаю, куда идти!
— Иди за мной, — сказал Чарли Лун.
Туман совсем сгустился, окончательно скрыв и луну, и море. Канула в белёсую пелену и серпоклювка. Полл различала только фигуру Чарли. Он смутно маячил впереди, но с каждым шагом всё расплывался, растворялся… Девочка отчаянно перепугалась.
— Чарли! Не уходи! Подожди меня!
— Сюда, — позвал Чарли шёпотом.
— Не спеши так!
— Иди же сюда, — снова долетел голос из тумана.
Она переставляла негнущиеся чёрные ноги как могла быстро, боясь отстать от Чарли. Иногда она теряла его из виду и тогда кричала шёпотом: «Чарли! Ау! Чарли!» И ветер доносил до неё ответ из вязкой млечности тумана: «Полли-и! Сюда!» И Полл вслепую шла на голос. Девочка чувствовала, что под ногами уже не песок. Она то и дело спотыкалась о корни, обдиралась о колючий вереск. Пахло уже не морем, а затхлым стоячим болотом. Полл очень старалась не отстать от старшего друга. Здесь она уже не осмелилась бы окликнуть его по имени: ведь они в Ведьмином лесу и вокруг кишит нечисть, нельзя выдавать им Чарли. Полл слышала кваканье лягушек и шипенье гадюк. Вот сухо протрещала какая-то птица, точно провела палкой по дощатому забору. Ночь становилась всё темнее и глуше, но туман редел, и глаза девочки постепенно привыкали к мраку. Вскоре она уже кое-что различала под ногами и впереди. Чарли она не видела, только дудка его — вместо голоса — порой призывно прорезала квакающую, шипящую и трещащую тишину. И Полл, спотыкаясь, торопилась на этот зов.
Вдруг она почувствовала, что идёт не одна. Под чьими-то ногами похрустывали сучки, Полл присмотрелась. Рядом меж кустов пробирались два существа, чёрные, подобные ей самой. Девочка и охнуть не успела, как они с победным кличем навалились на неё и, схватив за руки, поволокли неведомо куда.
Глава XVI. ВЕДЬМИН ЛЕС
В самом центре Ведьмина леса, меж двух толстенных сосен, полыхал костёр. Малиновое пламя освещало розоватые чешуйчатые стволы, а вершины великанских деревьев терялись во мраке. С сосен свисал на цепях огромный котёл. Огненные языки лизали его снизу и с боков, точно стремились глотнуть пахучего варева. А вот Эйб, Сид, Дейв и Хэл Кодлинги, привычные к маманиной стряпне, вряд ли захотели бы полакомиться из этого котла — уж больно зловонный шёл оттуда запах. Да и стряпуха, стоявшая над котлом с огромной поварёшкой, так же сильно отличалась от пышнотелой и уютной Мамаши Кодлинг, как отличались представления этих двух дам о вкусной и здоровой пище. Стряпуха была худющая-прехудющая, прямо кожа да кости, седые лохмы, точно пакля, спутаны на лице, волосы из бородавок растут, на щеках кустики, на подбородке кустик, а брови — целая роща. Женщину эту звали Арахна, по прозвищу Паучья Мать. Вокруг Арахны крутилось полдюжины вертлявых чудищ из свиты Прядильного беса. Имена у них тоже были пречудные: Взбучкинс, Хапужкинс, Щелбанч, Дубинч, Бякстер и Дряньстер.
Они сновали взад-вперёд или, стоя на карачках, рыли лапами землю. Всё, что нароют, они спешили: отнести Арахне — для рагу. Поварёшка у Паучьей Матери была железная, с длинной ручкой. Бросив в котёл новую приправу, она перемешивала варево, а потом непременно пробовала целый черпак. После чего, довольно цокнув языком и смачно облизнувшись, она снова принималась ворочать поварёшкой в котле. Всё это действо сопровождалось вот такой заунывной песенкой, которую Арахна исполняла с противным приквакиваньем:
Чем Хозяина кормить? Чем Хозяина поить? У В колдовском котле какое лакомство ему сварить? Трав кореньев побросаем — Буль-буль-буль! И хвостов крысиных тыщу — Буль-буль-буль! Сто ушей, летучих мышей, лап паучьих, — яиц гадючьих и тины вонючей из речки Уз! Эй, тины побольше из речки Уз! О-го-го! Э-ге-гей! Чтоб воняла сильней! Тащи поскорей Гадкую тину из речки У-у-уз!!!— Буль-буль-буль! — подхватывали свитские чертенята.
— Буль-буль-буль! — вторил малиновый огонь.
— Буль-буль-буль! — подтверждал котёл с варевом.
Чудовища подпрыгивали от восторга и потирали животы, предвкушая изысканную трапезу. Арахна же продолжала метать в котёл все новые порции ведьмовских снадобий и приправ. Вдруг она замерла, точно окаменела, поднеся к уху костлявый палец.
— Тс-с-с! Ч-ч-ч! Ш-ш-ш! Слышу свист!
Кто-то наигрывал на свистульке.
— Кыш! Брысь! — зашипела Арахна. — Живо поглядите, кто там!
Взбучкинс и Хапужкинс ускользнули исполнять приказание.
— Эй, Щелбанч! Ещё щепотку белены! — сказала Арахна. — Эй, Дубинч! Тащи сюда бледных поганок! Да погнилее!
Чертенята сновали туда-сюда, огонь полыхал, варево булькало, Арахна же время от времени замирала, навострив ухо.
Вскоре вернулись Взбучкинс и Хапужкинс, волоча за собой существо чёрное и костлявое, как они сами. Сердечко Полл отчаянно билось под лохматым маскарадным костюмом ей казалось, что стук этот разносится на всю округу. Когда же девочка разглядела, в какое жуткое, мрачное место она попала, сердце её застучало ещё вдвое громче. У костра собрались все, кто мог жалить, жечь, кусаться и царапаться: комары и крапива, слепни и чертополох. Две сосны походили на зубастых крокодилов, вставших на задние лапы, чтобы половчее схватить её и перекусить надвое, костёр шипел и плевался искрами, точно вознамерился сналить её заживо, варево же пахло так отвратительно, что Полл не сомневалась — в котле отрава, и кипит она там ей на погибель. Но все это было не самым страшным. Куда страшнее показались девочке два мерзких вертлявых чертёнка и лохматая, костлявая ведьма с паучьими лапами, к которой они её приволокли. Ведьма была тут, пожалуй, страшнее всех. Из провалившихся глазниц её сверкали горящие глаза. Ведьма уставила их на Полл и прошипела:
— Ш-што тут? Кто тут? А ну говори, коли язык не проглотил.
Полл судорожно сглотнула и выдавила едва слышно:
— Язык у меня есть… по-моему.
— Мне неважно, что по-твоему. Говори, кто таков!
— Но они щиплются! — не выдержала Полл. Взбучкинс и Хапужкине немилосердно пихали и щипали её с двух сторон.
Арахна хихикнула.
— А ты чего теряешься? Щипайся в ответ.
— Можно? — воскликнула Полл. Прежде ей и в голову не приходило, что подобный приказ может доставить столько радости. Выдернув руки из цепких лап своих мучителей, она изо всех сил ущипнула сперва одного, потом другого. Чудища взвыли от боли и убежали, поджав хвосты и втянув головы в плечи. А Полл начала понемногу оживать. Дела не так уж плохи, если ей дозволено посчитаться с обидчиками.
Арахна одобрительно закивала и промолвила с мерзким смешком:
— Мне нравится твой задор, пришелец. Ты нашего поля ягода.
— Я этого и хочу, — решительно сказала Полл. — Я хочу быть одним из вас. Как думаете, он меня примет?
— Он? Кто — он? — спросила Арахна.
— Ну, сами знаете… как бишь его… — сказала Полл, надеясь выудить из Арахны имя Прядильного беса.
Но старая ведьма лишь захихикала и довольно проквакала:
— «Как бишь его»! Это яро Хозяина! Ну, ты даёшь, новичок! Хорошо сказано!