Седьмая вода на киселе…

Фролов Олег

– Только тогда, когда уверен, что это действительно возможно.

– Значит, ты мне доверяешь?

– Странный вопрос, – усмехнулся Петр, – а разве может быть иначе?

– А если я не такая? – она повернулась и посмотрела ему в глаза.

– Какая не такая?

– Если мне нельзя доверять?

– На самом деле нельзя или ты хочешь, чтобы я думал, что нельзя?

– Решай сам! – она отвернулась и нажала на педаль газа, автомобиль резко сорвался с места. – Отдыхай!

III

«Она явно провоцирует меня, – Петр прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. – Но почему? Только ли по собственной инициативе? Или выполняя задание?

Но, если это задание, то, что его породило? Центр решил проверить мою нравственность? Зачем? Им там, в Центре, нечего делать что ли? Бред! Получается по собственной инициативе… Влюбилась, она в меня что ли? Этого еще не хватало! Любовная связь резидента с одной из его связной? Она, что не понимает, что это невозможно? Что это противоречит правилам? Чем меньше обо мне и моих контактах с теми, кто представляет Центр, знают, тем больше вероятность избежать провала. А связные всегда более подвержены риску провала, их могут «пасти» с момента появления в стране и далеко не всегда связные способны во время обнаружить «хвост». Или Центр хочет, чтобы она заняла место Александры? Но американцы и немцы привыкли, что после исчезновения в Венгрии Александры я постоянно один. Да и ее появление в моем доме привлечет повышенное внимание к ней, ее начнут изучать… И не известно, что смогут «накопать»… Одно дело, мимолетное увлечение, другое, когда оно перерастает в постоянные отношения… Вполне возможно, что ею уже интересуются ЦРУ или БНД… В Центре не могут не понимать этого, если… Если там не дилетанты, пришедшие в разведку! Неужели такое может быть? Не верю! Да, и ни кто кроме Александры мне не нужен. Сашеньки… Моей Сашеньки…Как там, на Родине, она? Как сын? Сын, которого я еще ни разу не видел?»

То, что у него родился сын, ему несколько лет назад сообщили из Центра.

«Витенька… Ему в этом году в первый класс… Семь лет он без отца… Нет, отец-то есть, только он не знаком с ним. Хотя, Сашенька, конечно, показала ему мои прежние фотографии одиннадцатилетней давности… Ну и что? Он, наверное, и не узнает меня теперешнего…Стоп! Нельзя расслабляться! – приказал он себе. – Нельзя, пока я здесь, а не на Родине…»

– Не гони, – сказал он, открыв глаза, – если, конечно, в этом нет необходимости…

– Нет, времени достаточно, если ты только сам не захочешь побыстрее…

– А я должен захотеть?

– Не знаю, не знаю… Тебе виднее…

– Не говори загадками…

– Я, как ты понимаешь, говорю только то, что могу сказать.

– Тогда особо не гони, – Петр снова закрыл глаза.

«Почему она сказала, что я могу захотеть ехать быстрее? Из-за того, что хочу, как можно раньше встретиться с представителем Центра? А разве я не хочу? Конечно, хочу… Но надо соизмерять свое хотение с той степенью риска, которая может быть. Превышение скорости не пройдет незамеченным для дорожной полиции, полицейские зафиксируют номер, наверняка остановят, проверят документы, выпишут штраф… А это означает, что маршрут и время будут зафиксированы… Может потянуться след… А ненужные следы зачастую весьма опасны для разведчика… – Петр открыл глаза и посмотрел на дорогу. – Нет, она, похоже, не превышает скорость. Как всегда управляет автомобилем уверенно. Ну и хорошо, пусть будет так…»

– Если что непредвиденное по дороге, предупреди…

– Конечно, – не оборачиваясь, кивнула девушка, – мог бы не говорить…

– Мог, – согласился он.

– Тогда зачем сказал?

– На всякий случай…

– Страхуешься?

– Да… Страховка в нашей работе не бывает лишней… Сама же знаешь.

– Знаю. Не бывает…

«C Анникки Ярвинен я познакомился неделю назад, – делая вид, что спит, размышлял Петр. – Познакомил меня с ней мой новый партнер – Тапио Корхонен. Как это было?»

IV

Все началось с полученной мною в конце прошлого года шифрограммы из Центра. В ней, в частности, содержалась рекомендация изучить возможность развертывания

бизнеса моей компании в Финляндии… Это было для меня полной неожиданностью.

«С чего это Центр стал проявлять интерес к бизнесу моей компании? – подумал я. – И почему именно в Финляндии? Ясно, что это чем-то обусловлено… Но чем? Экономические интересы выходят на первый план? Нет, не похоже. Центр по прежнему интересует политическая, военная информация, и особенно информация о специальных совместных программах ЦРУ и БНД, координатором которых я уже являюсь седьмой год. А, если решено больше внимания уделять экономическим вопросам? Это возможно, но тогда почему Финляндия? В Центре знают, что у меня развитый бизнес в США, Германии, Бельгии, есть некоторые контракты с рядом других стран, но среди них нет Финляндии… У Центра нет никого в Финляндии? Вряд ли, но все-таки возможно… Да, но чтобы попасть в Финляндию, мне придется по крайней мере на некоторое время покинуть США. А под каким предлогом? Не могу же я сказать американцам и немцам, что интересы бизнеса для меня важнее, чем выполнение заданий ЦРУ и БНД. Ну, положим, могу… Только после этого я не буду им нужен. Действительно, кому нужен тот, кто личные интересы ставит выше интересов спецслужб! Значит… значит я должен придумать такое обоснование моего появления в Финляндии, которое было бы интересно и ЦРУ и БНД! Именно спецслужбам, а не их отдельным, пусть, достаточно высокопоставленным сотрудникам. С ними проще, но они – это еще не все ЦРУ или БНД… Придумать… Легко сказать придумать! Но что? Тут с кондачка не решишь… Нужны весомые аргументы… Очень весомые».

Я был уверен, что в Центре понимают, что выполнить полученное задание не просто… На это указывало отсутствие в шифрограмме каких-либо сроков. Но с другой стороны это-то как раз и настораживало.

«Если нет даже приблизительных сроков, – размышлял я, – это может быть связано или с тем, что Центр до конца не определился с ними, или это сделано намеренно, чтобы дополнительно акцентировать мое внимание на данной рекомендации… Да и само слово «рекомендация» достаточно неожиданное, обычно Центр ставит задачу, а тут «рекомендует»… Похоже, что все это сделано все-таки намеренно… Но зачем?»

Мне было ясно, что через некоторое время Центр обязательно поинтересуется, как идет выполнение мною этой рекомендации.

«Вот тогда-то и все прояснится, – решил я. – Сейчас главное начать подготовку моего появления в Финляндии, а для этого придумать обоснование, которое устроило бы и ЦРУ и БНД».

Но мне ничего не приходило в голову, кроме того, что, как я запомнил еще до моего прибытия в США, для некоторых из тех, с кем я находился в постоянном контакте, «разведка – это бизнес».

«Сыграть на этом? Убедить, что успешное развертывание бизнеса мой компании в Финляндии обеспечит им дополнительный доход, после того, как он выйдут в отставку? Можно, конечно, но слишком велик риск. Во-первых, еще не известно, удастся ли развернуть там бизнес… Во-вторых, им нужно будет как-то прикрыть перед своим начальством известную им цель моего посещения Финляндии. Захотят ли они рисковать? Рисковать, не имея гарантий успеха… Да и кто их может дать? Я? Я, естественно, не могу… – несколько дней ломал я голову. – Что же придумать? Что?»

Решение пришло неожиданно. Я нашел его, сидя на лавке в парке, расположенном поблизости от арендуемого мною офиса для представительства моей компании. Ничего необычного в том, что я нахожусь в рабочее время в парке, для моих американских коллег давно уже не было: они знали, что время от времени мне необходимо побыть одному, чтобы осмыслить пришедшую в голову идею, проект какого-либо плана действий. На первых порах они все же пытались подшучивать над моей привычкой размышлять под сенью деревьев, не понимая, почему это нельзя делать в офисе. Но, убедившись, что после каждого такого пребывания в парке, я предлагаю принципиально новое и важное, они, очевидно, продолжая считать это моим чудачеством, перестали обращать на это внимание.