Седьмая встреча
Шрифт:
— Есть люди, считающие, что фирма «Гранде & К°» и так уже достаточно велика, — многозначительно сказал отец. — Поэтому надо найти верных людей, чтобы они убедили городские власти, что это ошибка. Я не спешу. Всему свое время. Но сейчас, раз ты живешь дома, мне хочется, чтобы ты начал работать.
— Так ведь я ничего не умею, — сказал Горм.
— Я тоже ничего не умел. Но со временем ты привыкнешь, и все пойдет как по маслу. По-моему, для начала тебе следует основательно заняться бухгалтерией. Пока ты живешь дома, будешь работать в
— Но ведь там сидит фрекен Берг?
— Да, но она скоро уедет, — быстро ответил отец. — А пока я буду в отъезде, можешь сидеть в моем кабинете. Со всеми вопросами обращайся к фрекен Ингебриктсен. Она в курсе всех дел и всегда поможет тебе. Между прочим, в субботу я еду по делам в Осло.
В начале вечера Горм зашел в комнату Марианны. Он давно собирался туда наведаться, но ему не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его там. Теперь же мать спала, а отец задержался на работе.
В комнате еще сохранился запах Марианны. Горм открыл платяной шкаф. Гора поношенной одежды, которую он помнил с тех времен, когда Марианна еще жила дома, исчезла. Не считая брюк, лежавших в глубине, шкаф был пуст. Эдель и Марианна по-разному относились к порядку. После отъезда Эдель в ее комнате всегда оставался хаос.
Даже на книжных полках у Марианны царил образцовый порядок. Книжки для девочек, пачка старых журналов «Все женщины». Тут же стояли сказки Регине Норманн и «Виктория» Кнута Гамсуна. Рядом с учебником по истории для гимназии Горм увидел «Песнь о красном рубине» Агнара Мюкле.
Сперва ему показалось странным, что книга открыто стоит на самом виду, в свое время она наделала много шума. Он помнил, что она всегда сама раскрывалась на тех страницах, которые всем хотелось прочитать в первую очередь. Помнил, что мать не должна была знать, что в доме есть эта книга. У них был свой неписаный закон: если мама не знает, она и не рассердится. Отец тоже соблюдал этот закон, хотя вслух об этом не говорилось.
И верно, книга услужливо открылась на странице 34. Сперва Горм отнес книгу к себе в комнату, но потом передумал. Он уже достаточно взрослый, чтобы читать те книги, какие ему хочется, поэтому он расположился с книгой в гостиной. Услыхав в передней шаги отца, он заставил себя невозмутимо продолжать чтение, хотя сосредоточиться на прочитанном ему было трудно.
Отец с отсутствующим видом кивнул Горму. Потом, к его удивлению, прошел к бару и налил себе виски. Отец, по его словам, никогда не пил на пустой желудок.
— Какие-то неприятности? — спросил Горм.
Отец стоял к нему спиной и казался непривычно сутулым, точно пиджак был ему велик. Неужели он так давно не видел отца? Где тот высокий, стройный мужчина с сильными плечами и руками? Неожиданно Горм увидел, что отец сильно похудел. Стал каким-то нервным. И дело было вовсе не в том, что он душой всегда стремился из дома куда-то в другое место, а в том, что он
— Неприятности? Нет, конечно. Что такого могло бы случиться?
Он подошел к своему креслу в углу, расстегнул верхнюю пуговку рубашки и снял галстук. Потом взял лежавшую на столе газету и удобно устроился в кресле. Горм сидел в кресле матери, стоявшем рядом. Он видел, как на шее отца пульсирует жилка.
Неожиданно отец отложил газету и поднял на Горма глаза.
— Что ты читаешь?
Горм почувствовал, что краснеет. И разозлился.
— Агнара Мюкле, — пробормотал он.
— Агнара Мюкле? Помню такого. Мы с ним вместе учились в Высшем торговом училище. Он — курсом младше.
— Ты был с ним знаком?
— Я бы так не сказал. Мы вращались в разных кругах. Его интересовали занятия лектора Булля. К тому же он был моложе меня. Эдакий денди-радикал, оказавшийся не на своем месте. Он был очень обходителен и производил неотразимое впечатление на дам. Тут ничего не скажешь.
Отец засмеялся хитрым, незнакомым Горму смехом.
— Ведь мы тогда не подозревали, что он таил в себе. Мне для этого пришлось прочитать его книгу. Но это было уже позже.
— Эту? — Горм поднял книгу.
— «Песнь о красном рубине»? Да, но это было уже давно. — Отец улыбнулся. — А сколько она наделала шуму! Откуда она у тебя?
— Нашел на полке.
— Ясно. И решил перечитать?
— Тогда я читал невнимательно.
— Берген кое-чему учит. — Отец глядел куда-то вдаль.
— Тебе понравилось?
— Что?
— Книга.
— Как сказать. Я уже не помню. Скорее, это просто была сенсация.
— Тебе не кажется, что он хорошо изобразил то время? Что он как будто написал о твоей жизни?
— Ни в коей мере! — Отец решительным движением снова взял газету.
Глава 14
Руфь проснулась, оттого что ее звал Йорген.
Хриплым, сдавленным голосом, словно из него выпустили весь воздух. Он стоял на вершине башни, или чего-то похожего на башню, и кричал в отверстие, через которое пытался выбраться наружу. Его крик отскакивал от старой черепичной крыши и отзывался эхом, словно ударялся о металл. «Ру-уфь!» Внизу ее имя превращалось в ржавое железо.
Он подлетел к ней, раскинув руки и ноги. Черная тень на голубом небе. Услыхав глухой звук удара, она почувствовала, как ее тело раздавили катком. Стерли с лица земли.
В то же время это было не ее тело, а Йоргена. Раздавленное огромной железной плитой. Невыносимая боль и мертвая тишина. Пропустив один удар, сердце снова забилось, и Руфь, вся сжавшись, пыталась дышать.
Сделав над собой усилие, она, вся в испарине, села в постели и долго не могла понять, где находится. Наконец она сообразила, что это ее тринадцатое утро в Лондоне.