Седьмой лимузин
Шрифт:
Крестьянин подошел поближе, издали проорав приветствие. Типичный самодовольный эльзасец, пахнущий чесноком и плодами собственного урожая. Его жена, которая была даже толще мужа, вид имела цветущий и удовлетворенный, словно муж обрабатывал ее с неменьшим рвением, чем свою пашню.
— У вас есть телефон? — спросил Элио.
— Да нет, откуда же, — рассмеялся крестьянин. — Но у меня есть то, что вам нужно.
Он отошел и вернулся с двумя тягловыми лошадьми гигантских размеров, конем и кобылой. Выпряг их из плуга и привязал к передней оси «Бугатти». Тронул вожжи — и они двинулись с места, сперва малость поднапрягшись, когда лимузин выходил
— Выходит, ты собираешься ввести Этторе в курс дела?
Глава тридцать седьмая
Еще не дотянув до главных ворот, они уже увидели, как он мчится навстречу из замковой гостиницы. Придерживая рукой котелок и словно бы не давая тем самым отвалиться и голове.
На сцене появились и зеваки — рабочие с завода, Топорков со своими людьми, примчавшиеся вслед за Патроном. Сперва Этторе заговорил, едва разжимая губы и спрашивая только о самом необходимом. Не ранены ли вы двое? Торжественно поблагодарил крестьянина, затем, побагровев, дождался, пока тот со своими лошадьми не отправится в обратный путь.
— Ну вот, — усталым голосом произнес он, обращаясь к Элио. — Выглядит все так, словно вы с дорогой не сумели поладить.
Гривен сидел крайне тихо. Перетерпеть еще одну катастрофу, вновь не зная, в какую сторону повернет Элио. Да и что хорошего принес их короткий разговор между Кольмаром и Молсхеймом, фрагментарный и яростный обмен мнениями? Только странное облегчение из-за того, что он повергся ниц и попросил пощадить себя и Люсинду. И, конечно, не давала покоя мысль, что Элио брал деньги студии УФА и, прежде всего, принял Тридцать пятую модель, и мучила неизвестность, как отреагирует Патрон, если истина выплывет наружу.
Но пусть даже так; жизнь сплошь и рядом сама выбирает, какой дорогой повести, — и какой-то частью души Гривену захотелось сбежать отсюда, захотелось бесследно раствориться, когда наконец Элио, потупившись, пробормотал Этторе что-то насчет воли Божьей. Что ж, и это правдоподобно, особенно если допустить, что Высшее Существо пяти футов семи дюймов росту и что у него родимое пятно на левой щеке.
Люсинда все время старалась спрятаться за плечами у Николая, собственно говоря, она не столько пряталась, сколько издалека наблюдала за происходящим. Ну вот, дорогой, говорили ее глаза, теперь ты в курсе дела. Были в ее взгляде отчаяние и страх и кое-что еще; Жанна д'Арк, которой хочется, чтобы ее поскорее осудили и казнили. И Гривен с удовольствием занялся бы этим, но все-таки не сейчас. В настоящий момент ему приходилось прислушиваться к тому, как перешептываются Элио и Этторе, забравшись под шасси и осматривая многочисленные поломки.
В конце концов башмаки одного из них показались из-под машины. Этторе, не обращая внимания на то, что его костюм весь залит бензином и машинным маслом, отвел Гривена в сторону.
— Карл, нам придется заменить вал и переднюю ось. Но не беспокойтесь, все расходы по ремонту я, разумеется, возьму на себя. Понимаю, какое это испытание…
Гривен бодро кивнул, стараясь взять себя в руки ради всех вовлеченных в эту историю — Гитлера, Гели, даже Элио, который молча глазел на них. Стоя возле развалин автомобиля,
— Раз-два-три! — Патрон, подавая пример, навалился на задний бампер. — Толкаем!
Даже Люсинда присоединилась к общим попыткам, и Гривен машинально отметил про себя, что сейчас уже неважно, пострадает ли ее грим. Шасси, при всем своем ужасном состоянии, стронулось с места и постепенно начало набирать скорость, потому что, уже очутившись на территории завода, Бугатти стал скликать на подмогу всех, кто подворачивался под руку. Элио оставался в кабине и, управляя рулем, вел машину мимо литейного цеха туда, где, казалось, ее ждала безопасная гавань. Топорков попытался было организовать бурю оваций, но Патрон не нашел в происходящем ничего достойного похвалы.
— Хорошо, а теперь все возвращайтесь на рабочие места! — Формальный кивок. — Разумеется, Карл, это относится и к участникам вашей группы.
Он все еще называет меня по имени, подумал Карл, собирая своих людей и гадая над тем, не присоединиться ли к ним самому.
— Нет. Вас и фройляйн Краус я попрошу остаться.
Бугатти закрыл за ними двойную дверь, Элио в это время зажег верхний свет. Интересно, что они там, копошась под шасси, сумели выяснить? Патрон, не предложив никаких объяснений, задумчиво потеребил подбородок, еще раз всмотрелся в изувеченный остов автомобиля. А его сотрудник, знаменитый гонщик, на которого он во всем полагался даже сейчас, предпочел затеряться в мире грез, уставившись на картину Фольбрехта.
— Как знать, Карл? — Элио состроил гримасу. — Возможно, в конце концов это сущий подарок судьбы. Теперь у тебя появился шанс еще раз тщательно все обдумать.
— Не уверен, что правильно тебя понял.
Элио кивнул в сторону картины.
— Видишь, какой совершенной, какой законченной она выглядит? Но это ведь всего лишь… мазки кистью, не так ли? Так почему бы не улучшить немного ее внешний вид? Не облагородить, так сказать, родословную? — Элио подошел к «печатной форме». — Этот корпус никогда никого из нас не радовал. Я хочу сказать, никого из нас четверых.
Бугатти, повернувшись к нему, слушал с невозмутимым видом.
Гривен почувствовал, как заколебалась, как начала уходить у него из-под ног земля.
— Но разве всё, в общем и целом еще не закончено? Разве не слишком поздно для перемен, даже если бы мне захотелось их внести?
— Да нет, что вы, отнюдь! — Этторе аж подпрыгнул на месте; казалось, сама перспектива возможных перемен резко подняла ему настроение. — В сравнении с механическими работами, которые нам еще предстоят, это всего лишь небольшая косметическая операция.
Костяшками пальцев он постучал по задней панели, та отозвалась глухим полым звуком.
Умница Элио, эдакий он умница. Да и Люсинда тоже распознала опасность. Она взяла Гривена за руку, две потные ладони соприкоснулись.
— Честно говоря, — сказала она, очень легко, крайне непринужденно, — машина устраивает нас в нынешнем виде.
— Ну разумеется. — Переиграть Элио на его поле было непросто. — Все наши усилия направлены на то, чтобы развить и исправить ваш вкус. Хотя я, конечно, понимаю: вы, приверженцы Германской империи, народ чертовски упрямый! — Продолжая натиск, неудержимо напирая, он обратился теперь к своему начальнику. — Разве мы не пытались объяснить им, что это крыло подходит не автомобилю, а танку?