Седьмой свиток
Шрифт:
— Да, об этом мы тоже слышали. Полковник Ного сообщил в Аддис-Абебу.
Они не узнали Ного в толпе людей. Только когда он вышел в круг света от походных ламп, Ройан выпрямилась с таким выражением ненависти на лице, что Николас протянул руку и взял ее за запястье, дабы удержать от ненужных слов. Через мгновение она расслабилась, и лицо стало спокойным.
— Я с большим облегчением вижу вас здесь, сэр Куэнтон-Харпер. Вы заставили нас беспокоиться, — проговорил Ного.
— Прошу прощения, — отозвался Николас.
— Пожалуйста, сэр, я не хотел вас обидеть. Просто мы только что получили доклад от «Пегас иксплорэйшн компани», что вы с доктором Аль Симма попали под взрыв пород. Я присутствовал, когда мистер Хелм из этой компании предупреждал вас, что они производят взрывы в ущелье.
— Но вы… — яростно вспыхнула Ройан, а Николас опять сильно сжал ее руку, веля умолкнуть.
— Вероятно, это была наша неосмотрительность, как вы и говорите. Тем не менее доктор Аль Симма ранена, и мы оба сильно потрясены происшедшим. Еще важнее, что много других людей — охотники, прислуга и монахи из монастыря погибли во время нападения шуфта и в ходе взрыва. Как только мы вернемся в столицу, я сделаю полное заявление властям.
— Надеюсь, что никакой вины… — начал Ного. Николас оборвал его:
— Разумеется, нет. Вы совсем не виноваты. Нас предупреждали об опасности шуфта в ущелье. Кроме того, вы там не присутствовали и ничего не могли поделать, верно? Я полагаю, что вы примерно выполнили свой долг.
Полковник с облегчением вздохнул:
— Большое спасибо за такие слова, сэр Куэнтон-Харпер.
Николас внимательно посмотрел на него. Казалось, перед ним обаятельный молодой человек в очках с металлической оправой, такой обеспокоенный, так готовый услужить. Ему даже пришло в голову, не ошибается ли он. Может быть, в «джет-рейнджере» сидел кто-то другой, кружа как хищная птица над заваленным камнями склоном, разыскивая их мертвые тела.
Англичанин заставил себя дружелюбно улыбнуться:
— Я был бы благодарен, окажи вы мне услугу, полковник.
— Разумеется, — немедленно согласился Ного. — Все, что угодно.
— Я оставил сумку и один из моих охотничьих трофеев в пещере под водопадом Дандеры. Там находятся наши паспорта и дорожные чеки. Будет хорошо, если вы отправите одного из ваших людей забрать их.
Объясняя полковнику, как отыскать вещи, Николас испытывал немного извращенное удовольствие от того, что дает этому убийце такое тривиальное задание. Потом Харпер отвернулся к своему другу, дабы Ного не заметил яростного блеска у него в глазах.
— А как ты сюда добрался, Джеффри?
— Легким самолетом до Дэбрэ-Мариам. Там есть запасное летное поле. Нас встретил полковник Ного и провез остаток пути на армейском джипе, — объяснил Теннант. — Пилот и самолет ждут нас в поселке.
Джеффри отвернулся и приказал что-то на плохом амхарском слугам, а потом снова обратился к Николасу:
— Я только что приказал приготовить для вас обоих горячую ванну. После этого еда и долгий ночной сон сотворят с вами чудеса. Завтра мы полетим в Аддис-Абебу. Не вижу, почему бы не оказаться там самое позднее завтра вечером.
Теннант погладил Ройан по плечу, пряча свой чувственный интерес к ней за добродушной отеческой улыбкой.
— Должен сказать, что я рад избежать спуска в ущелье Аббая за вами, ребята. Говорят, что это одно из самых неприятных мест в мире.
— Вы не возражаете, доктор Аль Симма, если я сяду спереди? Это невежливо, но я страдаю морской болезнью. Ха-ха! — объяснил Джеффри Ройан, пока они ждали, когда трое ребятишек прогонят с летного поля в Дэбрэ-Мариам коз.
Тем временем Николас запихивал шкуру дик-дика под заднее пассажирское сиденье. Один из слуг Ного ночью спустился в ущелье, и за завтраком им принесли сумку и трофей.
Ного отсалютовал самолету, пока они разгонялись в клубах пыли. Николас улыбнулся и помахал ему рукой, пробормотав:
— Чтоб тебя, приятель, скрючило.
Когда маленькая «сессна» наконец оторвалась от узкой полосы травы, горизонт над ущельем Аббая напоминал поле космических грибов: грозовые тучи тянулись вверх, в стратосферу. Воздух под ними оказался бурным, как штормовое море, и на задних местах их швыряло из стороны в сторону.
Впереди Джеффри чувствовал себя ничуть не лучше. Он молчал и не проявлял ни к чему интереса.
За весь прошлый вечер у Николаса с Ройан так и не выдалось возможности поговорить наедине, поскольку Джеффри и Ного оставались недалеко. Теперь же, сидя рядом, заглушаемые шумом моторов, они вполне могли придумать полную версию произошедшего. Тем более что Джеффри был занят собственным недомоганием.
Николас и Ройан ясно поняли, что британский посол в Аддис-Абебе совсем не рад возникшим из-за них неудобствам. Видимо, с тех пор как они пропали, из Уайтхолла просто посыпались факсы. Кроме того, их собирался допросить комиссар эфиопской полиции. Надо было во что бы то ни стало избежать обвинения Мека Ниммура в убийстве Бориса Брусилова и в то же время не встревожить «Пегас». Очевидно, что реакция соперников будет мгновенной и скорее всего смертельной, если те заподозрят, что Николас с Ройан знают о других игроках в партии Таиты.
Но самое главное — следовало избежать ссоры с эфиопскими властями, не дать предлога отменить их визы и объявить нежелательными иностранцами. Друзья договорились разыгрывать невинность, попавшую в ситуацию, которой никак не ждали, и ничего в ней не понимающую.
К моменту приземления в Аддис-Абебе они подготовили историю и тщательно ее отрепетировали. Как только «сессна» остановилась перед зданием аэропорта, Джеффри снова ожил и, хотя оставался немного зеленым, даже помог Ройан спуститься по трапу самолета.
— Разумеется, вы будете жить в резиденции, — заявил он. — Отели здесь слишком ужасны, чтобы даже говорить о них, а у его превосходительства вполне приличный повар и терпимый винный погреб. Я поищу для вас одежду. У моей супруги примерно тот же размер, что и у вас, доктор Аль Симма, а Ники чудесно влезет в мои костюмы. Слава Богу, у меня есть запасной смокинг. Господин посол немного склонен к формальностям.
Резиденция британского посла была построена во время правления старого императора, Хайле Селассие, до вторжения Муссолини в 1935 году. Расположенная на окраине города, она являла собой блестящий пример колониальной архитектуры, с крышей из пальмовых листьев и широкими верандами. За газонами ухаживала целая армия садовников. Широкие зеленые пространства лужаек резко контрастировали с ярко-малиновыми пойнсеттиями. Особняк пережил революцию и последовавшую за ней освободительную войну.