Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Брасень явился довольно быстро. И с ним полвзвода вооружённых уголовников.
– Брасень! Живой, волчара ты лагерная!
– "обрадовался" я ему, раскинул руки, как для объятий, но "увидел" бойцов, "удивился": - Ты что ж это, штурмом меня брать решил? Так ты ошибся - враг наш там.
– Я кивнул в сторону немцев, - а как его порешить - надо ещё тыковки поломать - в одной мы лодке с тобой. И дорога у нас одна - на Берлин. Так что, отошли своих сявок, тема не по их бестолковкам.
Брасень нахмурился, обернулся, кивнул. Толпа отшатнулась назад.
– Чего звал?
– Слух ходит, что скороварка на твоих плечах довольно неплоха. Предлагаю место в своей упряжке. Рядом со мной и вот этим вот молодым человеком, что комиссаром нашим является.
Брасень сплюнул сквозь зубы:
– Не по пути мне с комиссарами и легавыми.
– Так выбора-то ни у кого нет, - пожал я плечами, - на нас напала самая сильная армия мира. Одолеть её можно, но только навалившись всем миром. Кто не с нами - тот против нас. И третьего нам не дано.
– Вот тут ты брешешь, начальник. Я против немца, но не с вами. И в красный цвет меня не перекрасить.
– Никто и не пытается. Я сам не красный. И легавым меня зря обозвал. Сейчас не тот момент, когда можно в сторонке отсидеться, тыря по-тихому, не отсвечивая. Знаешь, ночью нет других цветов, кроме чёрного и белого. Красный выглядит чёрным, кстати. Сейчас для Руси как раз наступила ночь. Не одолеем немца - через полвека не станет русских.
– Куда же они денутся?
– усмехнулся Брасень.
Я ему вкратце рассказал о планах Гитлера по освоению славянских земель. Очень кратко. С естественным, для нацистов, очищением этих земель от других людей.
– Брешешь! Быть такого не может!
– Я разве не рассказывал о заживо сожжённых деревнях? Посмотри на этот дом. Тут люди жили. Где они? А уменьшившееся вдвое население Киева за полгода оккупации? Тоже я придумал? В Хохланде не осталось ни одного еврея.
– И хер на них. А где этот Хохланд?
– Это Украина. А кто следующий после евреев и цыган? Мы. Ты, я, комиссар, дети наши, наши семьи. Все, кто думает по-русски. Пока есть хоть один миллион русских - не будет им покоя. Вечно мы будем то Царствие Небесное строить, Рай на Земле, Коммунизм, что в принципе одно и то же, то добиваться справедливости.
– Всё что ты сейчас сказал - мне до фонаря.
– А справедливое перераспределение нечестно нажитого? Не за это ли ты сел? У немцев тоже планируешь "возмещать"? У них не выйдет. У них - поголовное стукачество. Тебя сдадут сразу же. А больше ты ничего не умеешь.
– Я воюю, но я сам по себе. Отвали от меня.
– Не выйдет. За тобой стоят люди. Я тебе тогда ещё сказал - ты или со мной, или - труп.
Защёлкали затворы. Я улыбнулся, протянул руку с гранатой на раскрытой ладони. Надо отдать должное Брасеню - он побледнел, но даже не дёрнулся, хотя его подручные растворились в воздухе.
– Тебе снайпер совсем мозги отстрелил или у тебя колокольчик чугунный?
– ухмыльнулся Брасень.
Я подошёл к нему, вложил гранату в его руку, сжал его руку с гранатой, шепнул ему на ухо:
– Притворяюсь психом отмороженным. Отличная легенда. Я же трижды контужен. Советую.
Брасень ухмыльнулся кровожадно, обернулся на звук - это возвращались его подручные:
– Пшли вон, шакальё сыкливое!
Потом мне:
– Зачем я тебе? Мне больше по душе роль простого смертника.
– Использовать тебя как смертника - непозволительная роскошь. Ты коронован? Общак держал?
– Ну?
– Не запряг! Ты в армии, а не на малине! Отвечать как положено, волчара лагерная!
– А ты на меня не рыкай, начальничек тоже мне нашёлся! Коронован, держал.
– Будешь у нас ротным старшиной.
– Да ты чё, Медведь, какой я, к херам, старшина? Да и есть старшина уже.
– Он не справляется со своими обязанностями - он, крыса, ворует у роты, люди до сих пор не кормлены, боепитание не налажено, трофеи не собраны и не распределены, раненные не эвакуированы, павшие не захоронены. Он скоро возьмёт самоотвод.
– А он об этом знает?
– Зачем расстраивать его раньше времени? Пусть ему сюрприз будет.
Ухмылка Брасеня трансформировалась в кровожадный оскал:
– Ха, мне начинает нравиться с тобой работать!
– Ага. Если забудешь, что для меня мои бойцы - дети родные, а сослуживцы - братья, то тоже быстро заболеешь крысиной болезнью.
– Чем?
– Острым отравлением внезапно увеличившимся содержанием свинца в организме.
Брасень сначала хлопал глазами, потом начал ржать. Не дав ему просмеяться, вытолкал его к выходу:
– Срочно принимайся за наведение порядка. Трофеи собрать, распределить боеприпасы и продукты по-братски, эвакуировать раненных. Вперёд!
– Сколько людей у меня? Сколько дашь?
– У меня нет тыловой службы. И не будет тыловиков. Нет боя - хоть всех бери. В бою - и ты, и я - такие же смертники. Усёк?
– Усёк.
– Пойдём, комиссар. Чую, немец попрёт скоро, а у нас - огневые не понятно как расположены. Бойцы не кормлены, патроны на исходе. И где этот ротный, сука?
Первую атаку немцев отбили с трудом. Они воспользовались прорехами в нашей системе обороны, через не простреливаемые участки прорвались. Отбивались штыками и прикладами. Отбились, потеряв ещё десяток человек убитыми и раненными. Пришлось срочно перераспределять сектора обстрела и расположение имеющихся пулемётов и стрелков. Сплошной линии огня создать не удалось. Но вторая атака была намного слабее, отбились. Опять потери. Патронов осталось очень мало. Из мосинок больше не стреляли - патроны отдали пулемётчикам, раздали трофейное оружие и боеприпасы.
Опять изменил структуру обороны. В домах оставил "гарнизоны", забаррикадировшиеся в домах, и мобильный резерв в дюжину бойцов оставил у себя. "Гарнизоны" инструктировал так:
– Запомните: каждый из вас - красноармеец. Каждый из вас - Красная Армия. И если вдруг вы остались одни - не дрейфить! Вы - Красная Армия! Бейтесь! Отбивайтесь! Даже если враг со всех сторон - не покидать позиций! Мы придём и вызволим вас! Я обещаю! Если не видите никого своих, кругом одни враги - помните - мы там, сзади вас. Позади вас мы, дивизия, Красная Армия! Вы не окружены, вы - передовой отряд, врубившийся и рассёкший порядки врага! Бейте их в лоб, во фланг, в тыл, в спину, в задницу. Тут, твою мать, Москва, в конце концов! Хватит бояться! Пусть они бояться нас! В них будет стрелять каждое окно, каждая кочка, яма, дерево, каждый камень. Пусть бояться огня в спину, оборачиваются каждую секунду, гадят в штаны от каждого шороха! За Москву!