Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
– Лестный отзыв, - сказал Сталин, - Почему СМЕРШ?
– Так вы сами придумали - смерть шпионам.
– Я придумал? Возможно. Товарищ Меркулов, введите товарища Кольцова в курс операции "Шаман". Ви, товарищ Кузьмин-Данилов, теперь будите Кольцовым.
Потом помолчав, задумчиво повторил:
– Всевластия. Да. Емко.
Меркулов стал скупо, но чётко докладывать. Оказалось, что просочились слухи о Шамане, что предсказывает будущее. Довольно быстро заинтересовавшиеся вышли на группу Кельша. Когда появилась активность вокруг базы аналитической группы, меня сплавили на этот смотр. Пока мы были в пути, на базу было совершенно ночное нападение под прикрытием сильной бомбардировки Горького. Многие защитники базы погибли, Кельш и один из подопытных пропали.
– Который? Мечник или...
– Или. Мечник прорубился до леса, а там и казаки подоспели. А второй пропал.
– А, и хер с ним! Извините! Абсолютно бесполезная инфантильная личность. А Кельш, Кот? Он же тоже там остался?
– Капитан Матушкин ранен. Кельш также пропал.
– А что за казаки?
– Некто "Казачёк" привёл своих родных и знакомых. Все они не подлежали призыву ввиду неблагонадёжности и возраста. Но, у них была личная договорённость с Кельшем и разрешение наркома Берии. Явились в полной боевой выкладке, конно, в старой казачьей форме с царскими орденами. Неожиданной атакой они шашками перебили большую часть нападавших. К сожалению, Кельша и Объекта 22 среди убитых не оказалось. План сработал. Объект 22 был выдан за шамана.
– Аналитическая группа переходит из ведения Берии к Меркулову, - добавил Сталин.
– А меня спрятали на самом видном месте, - кивнул я, - а дальше что?
– Операция "Шаман" продолжается. Уже выявлены организаторы. Возьмём всю сеть заговорщиков, - сказал Меркулов.
– Я рад, но мне по барабану - это ваша заморочка. Со мной - что делать думаете?
Меркулов посмотрел на Сталина, тот кивнул:
– Как вы верно заметили, вас спрятали на самом видном месте. Теперь многие увидели капитана Кузьмина, подивились столь неординарной личности, увидели, откуда "растут ноги" его изобретений, в чём, признаюсь, вы нам немало поспособствовали этими "спектаклями военно-полевого театра". Связать воедино Шамана и Кузьмина теперь сложно. Но, товарищ Сталин, я продолжаю настаивать на изоляции Кузьмина.
– Я возражаю, - ответил я, но они оба лишь усмехнулись.
– Шамана больше нет, будет Кольцов. И Кольцов-Кузьмин прав, прятать лучше на самом видном месте. Но, возвращать его в Горький пока нельзя. Может его в отпуск на море?
– На море Лаптевых?
– спросил я, - вы извините, товарищи, но какое море? Гитлер себя назначил главой сухопутных войск?
Меркулов кивнул.
– Значит, теперь генералами будет двигать не жажда славы и громких побед, а экономика. Под Харьковом они нас нокаутировали, сейчас они перегруппируются и постараются отсечь от нас кавказкую нефть, южные порты, хлеб и промышленность юга. Паулюс пойдёт на Волгу, Гот - на Воронеж, потом догонит, Манштейн завершит захват Крыма. Кто их поведёт на Ростов и Кавказ - не помню. Абреки их очень ждут. Уже формируют дикие сотни, свастики вышивают. Какое море?
Я им полтора часа пересказывал перипетии грандиозной боёв в излучине Дона, Сталинградской битвы. И в конце добавил:
– В моём мире какой-то раздолбай не взорвал мосты через Дон и немцы с хода вошли в Воронеж. На полтора года. Хотя, может быть, это был Бранденбург 800, а не раздолбайство. Прошусь на фронт! Моим машинам нужно войсковое испытание. Под Воронежем одна дивизия будет держать 80 км фронта. Против 2-й танковой армии врага. У меня 16 Единорогов, 12 Т-70М, другие боевые машины. Я этих "панцирей" нащелкаю!
– Или они тебя, - сказал Сталин, - сам же говорил, что твоя голова теперь тебе не принадлежит, а опять её суёшь в пекло.
– Зато точно никто не подумает, что вы сможете так просто отпустить Кольцо Всевластия почти в руки врага. И будут искать Кольцо в тылу.
– Как ви думаете, товарищ Меркулов?
– Что-то в этом есть. Но, если он к немцам попадёт?
– Я в тылах немцев бываю чаще, чем в своих. И со мной ваши "наседки". И убить меня очень сложно, - я им показал нашивки за ранения.
– Пусть будет так, - решил Сталин, небрежно махнул рукой и приказал Меркулову - организуйте всё естественным образом.
На юга!
Мы с Громозекой вернулись в нашу рощу. Последние метров сто прошли пешком, машину отгонял один из бойцов охраны. Для меня поставили палатку на отшибе, куда мы тихо пробрались и завалились спать, типа, всю ночь тут и проспали, подальше от общей гулянки.
Утром начались сборы. Получили приказ следовать на ближайшую станцию для погрузки на ж.д. транспорт. На станции нас настигли несколько телеграмм. Одной из них Астрову и инженерам его КБ начальник ГАЗа приказывал срочно возвращаться. Гинзбург связался с НКТП, согласовал, что остаётся с нами. Тем более, согласно полученного приказа, учебный полк отправляется в состав действующей армии на Брянский фронт для войсковых испытаний БМП (они именно так стали именоваться и в официальных документах!). Вся техника и личный состав, что был в нашей колонне вошёл в штат 1-го отдельного самоходного полка РГК (это мы). Командир полка - майор Кузьмин. Я, что ли?
Налетели ребята, стали меня качать и подбрасывать в воздух вместе с "доспехом". Им-то радость, а мне - огромная головная боль. Я ротным был 5 минут, батальоном не командовал, а тут - комполка. Справлюсь?
Помогли справиться. Прибыла большая группа командиров во главе с майором Сидоровым Иваном Анатольевичем. Это - мой начштаба. До этого назначения был начальником штаба отдельного мотострелкового батальона НКВД, а войну начал на границе. Пограничник. Ещё один. Оказалось, что они с командиром Горьковского учебного полка сослуживцы и именно Сидоров вынес своего раненого командира. Поговорили немного. Внешность обычная, строгий, сразу чувствовался кадровый командир. Не то, что я, гражданский, случайно военизированный.
– Иван Анатольевич, я комполка минут пять только, опыта командования у меня мало, надеюсь, вы меня подстрахуете, - сразу предупредил я.
– О! Давайте без ложной скромности. Про вас, Виктор Иванович, я слышал много лестных отзывов как о талантливом командире, а опыт - дело наживное. А с организацией штаба полка можете на меня положиться.
Опять повезло мне на хорошего человека. А вот с комиссаром полка не повезло. Типичный партаппаратчик. В голове - неотформатированный хлам из партийных речей и статей, мёртвых лозунгов. Отношения не заладились сразу. И это не политруки Ипполит и Серёга, этому промывание мозгов делать поздно. Ох, намучаюсь я с ним! Потому ничего о нем рассказывать не буду. Пусть бумага хранит память только о достойных людях, а не об этом куске ... партаппарата.
Из-за этого переформирования погрузка была отложена на несколько дней. Укомплектовывали роты и батареи полка, довооружались оружием, амуницией и получали тыловое имущество. Получили ещё партию радиостанций - самое ценное и самое нужное войсковое имущество.
Работы было много.
По железной дороге приехала казачья сотня и сам Казачёк. Казаки были или моложе 18 лет, или усачи давно старше 40. Форму они, конечно, носили красноармейскую (причём, с иронией, им выдали со складов старую форму Первой Конной Армии, хотя некоторые из усачей против красных успели повоевать), звания перевели в привычную систему, но им разрешили носить Георгиевские кресты, шашки, бурки, папахи, ещё эти классные куртки с характерными карманами - патронташами. Причём, многие безусые юнцы носили ордена отцов и дедов. Они говорили, что это такая казачья традиция - награждается не только сам казак, но и весь род его, за то, что вырастил и воспитал такого героя. Поэтому награды - семейные реликвии и потомки носят их, говоря - я тоже герой. И стараются соответствовать. Хорошая традиция. Понятно, почему наше руководство пошло навстречу казакам. Это наша рота конной разведки. Правда, сами они себя называли Донской добровольческой сотней. Это - пусть. Лишь бы польза была.