Сегодня я с тобой

Блэкстоун Мередит

«Молчание — знак согласия» — и выходит из чата.

Я глубоко вздыхаю, откладываю телефон в сторону и клубочком сворачиваюсь под одеялом.

Утро приходит через вечность. Едва солнце проникло в окно, я беру телефон и набираю сестру. Спросонья ее голос хрипит и звучит грубо.

— Ты серьезно? На часы смотрела?

— Мне надо кое-что разузнать, — говорю я, не обращая внимание на ее недовольство. — Помнишь того парня, с которым я каталась на лодке?

— Джонни, — говорит она.

— Ты с ним встречалась,

да? — спрашиваю, и голос срывается на плаксивые нотки.

— О, нет, Эдди, что ты натворила? — выпаливает сестра, и я слышу, как скрипит под ней кровать. Она вскочила и теперь, наверняка, несется в другую комнату, чтобы Ксандер нас не слышал.

— Ничего, — говорю я в трубку, — я просто… он мне нравится, а мама рассказала про него такие страшные вещи.

— Ты помолвлена! — рявкает на меня сестра.

— И что? Я просто хочу знать, встречалась ты с ним или нет?

— Конечно, нет, — твердо говорит она. — Мы учились с ним в одной школе, он на год старше. И когда я переходила в старшую школу, он пригласил меня на весенние танцы. Я сходила с ним всего раз. Потом он мне цветы слал, открытки и все такое. Звал на свидания, но я не пошла.

— Почему?

— Он не в моем вкусе. Слишком шебутной. Да и мама не была в восторге от его предложений, — рассказывает Николь. — Слушай, мне было четырнадцать, а ему пятнадцать. История настолько старая, что не стоит и вспоминать.

— Значит, вы не встречались, — подвожу я итог. — А целовались?

— Нет, он хотел меня поцеловать после танцев, но я отказалась. Я и пошла с ним только потому, что он старше. Мне хотелось выделится, что ли, — рассказывает она, потом делает паузу и обеспокоенно спрашивает:

— А ты целовалась с ним.

Я молчу. Ковыряюсь в ногтях, зажав трубку плечом.

— Эдди, — укоризненно тянет сестра.

— А что это за слухи, ну… с другими девушками? — спрашиваю я.

— Не в курсе, я его биографией не интересовалась, — говорит она, — но слышала, что у него репутация плохого парня.

— Ясно, — киваю я, — а чем он занимается?

— Его отец вроде был гонщиком или парашютистом и женился на богатой девушке, а потом промотал ее наследство. Сейчас они зарабатывают на ставках. И это не бизнес, — продолжает Николь. — Эдди, твой жених намного более выгодная партия, ты же понимаешь это?

Я снова молчу. Конечно, я понимаю, но думать о финансовой стороне вопроса немыслимо, когда сердце так горит.

— Не делай глупостей, — просит сестра, и я киваю в трубку.

— Не буду, — обещаю я. — Пока.

Разговор окончен, и мне бы хоть немного вздремнуть. Минус один камень с души — уже легче. Понятно, почему маме он не нравится. Ставки — это действительно не бизнес. Это азартные игры, но судя по тому, сколько Джонни тратит, удача на его стороне. Но больше всего меня радует то, что у них с Никки ничего не было. Пригласить девушку в пятнадцать

лет на танцы — не преступление. А сестра у меня очень красивая, неудивительно, что он ее заметил. Главное, что сейчас это в прошлом.

Ночь прошла без сна, и я пытаюсь наверстать упущенное утром, но Линда не дает. Отец с чего-то вдруг решил настоять, чтобы я спустилась к завтраку. Наскоро приведя себя в порядок, я исполняю его волю. Сажусь за стол, беру вилку и ковыряю предложенную еду. Аппетита нет.

Мама без конца болтает про свадьбу, предлагает мне своего стилиста, обсуждает время пробного макияжа, обдумывает место проведения.

— Я посоветовалась с организатором, — говорит она. — Учитывая то, какое платье ты выбрала и эти, с позволения сказать, цветы, церемонию лучше провести под открытым воздухом. Можно прямо в саду, но организатор советует устроить пляжную вечеринку. Что ты об этом думаешь?

— Все равно, — говорю я.

— Не в настроении? — хмурится отец. — Перегуляла вчера?

Я молчу. По его лицу и так видно все, что он об этом думает. Вчера он позвонил мне восемь раз и оставил три гневных сообщения на автоответчике, а я даже не перезвонила. От скандала меня наверняка сберегла мама, на что ей большое спасибо.

— Я поговорил с Джонатоном, — продолжает он, не дождавшись ответа. — Он считает, что путешествие во Вьетнам — не такая уж и плохая идея, учитывая обстоятельства.

— Я уже не хочу ехать, — говорю я, — но спасибо, что снизошли до меня.

— Адель! — вспыхивает мама, роняя вилку на тарелку.

Я поднимаю на нее взгляд.

— Ты вылетаешь через три дня, — отрезает отец и кладет на стол билет на самолет. — Я хотел отправить тебя сегодня же, но мама против.

— Нужна прививка и подходящий гардероб, — поясняет мама свое решение. — Но ты никуда больше не пойдешь без присмотра. Я сама отвезу тебя к врачу и по магазинам.

Я только вздыхаю. Внутри все неприятно ворочается. Тяжесть такая, что дышать тяжело, а от недостатка сна в голове пульсирует тупая боль. Я прокашливаюсь, чтобы привести голос в нужный тон, и говорю:

— Да, мама.

А сама думаю, возможно ли сбежать с самолета. Может, спросить у отца Джонни парашют?

Глава 27

В обед мне звонит Джонни. Я не сразу об этом узнаю. Звук на смартфоне выключен на всякий случай. Но даже если бы я услышала звонок, все равно не взяла бы трубку. Я еще не придумала, что ему сказать, что спросить и как на все это реагировать. К тому же мама пасет меня с самого утра.

Едва мы закончили завтракать, как я снова и внезапно превратилась в маленькую девочку, которую мама одевает, обувает и причесывает на свой вкус. Вкусы у нее старомодные, и выгляжу я почти как Коко Шанель и в точности как мама, только на двадцать лет моложе.