Сегодняшний вчерашний день
Шрифт:
Купин склонил голову на бок и курлыкнул. Затем приподнял над головой крылья, полураскрыл их и с хищным клекотом резво рванул к Шептунову.
Ян перестал думать и подчинился инстинкту. Со всех ног бросился в другую сторону, не сразу сообразив, что купин отсекает его от леса. Все, что оставалось шантийцу выбрать другое направление. Как можно быстрее отрываясь от преследования, нестись к воде, в надежде, что птица не умеет плавать. О том, что она умеет летать, Ян в тот миг как-то не задумался.
Купин истошно орал, подпрыгивал, с оглушительным звуком хлопая крыльями. Видимо, готовился взлететь. Кэро бежал наискосок,
Шептунов же отбросил оружие в сторону и сосредоточился на единственной задаче — удрать от купина. Если бы он только мог предугадать, что земля на склоне окажется мягче, и будет скользить под ногами, если бы послушал Кэро, если бы…
Когда земля врезалась в Яната, ударив его под дых, он захрипел и с запоздалым удивлением понял, что защита пояса не работает.
Шантиец кубарем покатился вниз, понимая, что уже проиграл и ровно три, может четыре секунды спустя его настигнет клюв купина, как вдруг почувствовал, что некто врезался в него с разбегу, придав дополнительное ускорение, и буквально втолкнул в воду.
Склоны озера круто обрывались, и у самого берега начиналась глубина, дна ногами было не достать. Шептунов, погрузившись с головой, глотнул воды, вынырнул, судорожно вздохнул и быстро поплыл вперед.
Когда над его головой раздался клекот, Ян закрыл глаза и нырнул. Он понимал, что спастись не удастся, но страх перед стоячей водой как бы это ни было глупо, вытеснил ужас перед купином. Он едва не вдохнул воды, когда что-то схватило его за ноги и резко потащило вниз, а, открыв глаза, встретился взглядом с каким-то непонятным созданием. Единственное, что он успел ощутить, перед тем как понял, что воздух кончается, это прикосновение пальцев к губам. А потом, его затопила паника.
18 глава
Она стояла в полной темноте с ощущением, что появилась ниоткуда в этой самой точке времени и пространства. В голове абсолютная пустота. Ни имен, ни воспоминаний, даже слова мысленно поначалу подбирала с трудом, как будто выуживая полузабытые образы. Откуда она здесь? Зачем? Ей стало страшно и как ни странно, чувства беспомощности и ужаса охватившие ее, позволили вспомнить крошечные кусочки прошлого. Женщина обхватила себя за плечи, дрожа. Пронзительное одиночество, боязнь сделать даже шаг за пределы мысленно очерченного круга личного пространства все ближе подводили ее к черте, за которой начинается истерика. Она не хотела сойти с ума, нет, нет. Она хотела покинуть это ужасное место или увидеть тех, по чьей воле оказалась в царстве тьмы. Желала и панически боялась, словно сквозь паутину забвения рвалось некое знание, предостерегавшее от опрометчивых поступков и жестов.
Она ненавидела себя за слепое, поглощающее чувство безнадежности, за то, что не могла дать себе имя и осознать себя личностью. Это помогло бы, совершенно точно, это вернуло бы ей самообладание. А тишина была столь глубокой и даже гулкой, что слышно было собственное дыхание.
— Эй… — прошептала она и тут же сжала губы, паникуя, трепеща от безраздельного ужаса. Он так выматывал ее, так изводил. Ей было холодно. Все время холодно и страшно. Она никого не видела, не слышала, и
Ненормально, ирреально, чудовищно и то, лишь потому, что с некоторых пор, она стала понимать значение слов. Внезапно ей пришло в голову, что кто-то стирает ее личность каждый день, лишая прошлого и будущего. Кто-то превращает каждое сегодня во вчера, чтобы нельзя было прийти в себя и осознать реальность, ту, лежащую за темнотой. Хотелось плакать навзрыд, жалобно и тоскливо, чтобы хоть кто-то появился из мрака и утешил ее, обнял, прикоснулся. Боже, пусть ее ударят, пусть закричат. Любая пытка, казалось мягче по сравнению с состоянием вечного небытия.
Она закрыла лицо руками и, покачиваясь, звала, обращаясь к неизвестности. Ее губы шептали единственное имя, что возвращалось к ней раз за разом, ни о чем не рассказывая, но внушая слепую, безумную надежду: "Янат, Янат, Янат, Янат".
19 глава
— Янат… — шантиец заморгал. Он даже засомневался, что действительно слышал зов, а не почудилось-померещилось ему шепотком в ночи белая горячка. Немудрено, после такого то приключения. Он испытывал запоздалое раскаянье, острое и болезненное. К тому же взметнулась, захлестнув колючим ворохом тревоги, понимание — тупостью своей, опять таки эгоизмом, он угробил не только себя, но и друга. Ян застонал, схватившись за грудь, чувствуя глухую, тянущую боль. Раньше, у него никогда не болело сердце.
Он затравленно глядел по сторонам, таращил глаза, правильнее сказать. Тьма, хоть глаз выколи. А еще тишина и страх, тонкими иголочками впивающийся в тело. Не за себя, другого.
Ян даже не чувствовал, что одежда на нем мокрая. Вспоминал, как катился кубарем по склону, убегая от купина, как потянула за ноги вниз некая тварина, как кончился в легких воздух и накатила волной паника. А потом…он нахмурился, пытаясь восстановить ускользающие обрывки событий. Вроде как навья, а в том, что это она, Ян практически не сомневался, прижала к его губам пузырь, в котором был воздух. Он вдыхал этот воздух, а сам как сквозь толстое-толстое одеяло чувствовал, а вернее, словно бы слушал слова-образы, дублирующиеся в голове картинками. "Не бояться, не дергаться, позволить увлечь себя вниз. Там, дальше берег над водой, пещера с воздухом, спокойнее". Потом…что там было потом? Янат растерянно провел ладонью по губам там, где их трогали пальцы навьи.
Жив ли Кэро? Он зажмурился, в голове мелькнуло: "Не прощу себе, не смогу", — и вдруг услышал тихий голос:
— Где я?
Ян перевернулся на бок, встал на колени и на ощупь стал водить рукой впереди себя, затем пополз на звук, еле слышное шкрябанье.
— Кэро, Кэро? — бормотал Янат, не понимая, что шепот его неразборчив и тих, но птаирианец каким-то образом услышал и воскликнул в ответ:
— Ян! Ян, ты как?
Шептунов почувствовал, как пальцы его касаются тела, с силой вцепился в него, подполз ближе и, обняв за плечи, изо всех сил стиснул Кэро. Затем, словно устыдившись сентиментального порыва, резко отпрянул и сжался, пытаясь восстановить утраченное душевное равновесие. Его переполняли эмоции, среди которых больше всего было радости, смешанной со жгучей болью в груди.