Сегун. Книга 1
Шрифт:
– Вы были правы, он гений.
– Но выход нашли вы, Торанага-сан.
– Легко найти решение, когда тебе его подскажут, не так ли? В чем заключается решение, когда речь идет об Осакском замке, союзник?
– Эта задача не имеет решений. Тайко был силен на такие штуки.
– Да. Какое решение вытекает из предательства?
– Конечно, позорная смерть. Но я не понимаю, почему вы спрашиваете об этом.
– Просто пришла такая мысль, союзник. – Торанага взглянул на Блэкторна. – Да, он умен. Мне очень нужны умные люди. Марико-сан, эти чужеземцы отдадут мне свои пушки?
– Конечно. Почему бы им не отдать? – Ей даже в голову не пришло, что они могут ослушаться. Сейчас она больше беспокоилась о Бунтаро. Было бы намного лучше, если бы ему позволили умереть. Зачем ставить под угрозу его честь? Она ломала голову, почему в самый последний момент Торанага приказал Бунтаро уходить по суше. С той же легкостью он мог отдать приказ плыть к кораблю. Это было бы намного безопасней, и времени хватило бы. Он мог приказать, когда Бунтаро только пробился к пристани. Зачем было ждать? Что-то потаенное в глубинах ее души подсказало: господин имел веские причины медлить и потом отдать такой приказ.
– А если не отдадут? Вы готовы убивать христиан, Марико-сан? – спросил Торанага. – Разве это не противоречит их заповеди: не убий?
– Да, это так. Но ради вас, господин, мы с радостью пойдем в ад, мой муж, мой сын и я.
– Да, вы настоящий самурай, и я не забуду, как вы подняли меч, чтобы защитить меня.
– Пожалуйста, не благодарите меня. Если я сколько-нибудь помогла, то это был мой долг. Если кого-то и нужно вспомнить, так это моего мужа и моего сына. Они для меня очень много значат.
– Сейчас вы для меня более ценны. А можете оказаться еще ценнее.
– Скажите как, господин. И все будет сделано.
– Забудьте вашего чужеземного Бога.
– Господин? – Ее лицо окаменело.
– Забудьте вашего Бога. У вас слишком много обязанностей.
– Вы предлагаете мне стать отступницей, господин? Отречься от христианства?
– Да, если вы не можете отправить вашего Бога туда, где ему надлежит быть, – на задворки вашей души.
– Пожалуйста, извините меня, господин, – пролепетала она, колеблясь, – но моя религия никогда не вступала в противоречие с моей верностью вам. Я всегда считала религию моим личным делом. Чем я провинилась перед вами?
– Пока еще нет. Но можете.
– Скажите мне, что я должна сделать, чтобы угодить вам.
– Христиане могут стать моими врагами, не так ли?
– Ваши враги – мои враги, господин.
– Священники сейчас противостоят мне. Не исключено, что они прикажут всем христианам воевать со мной.
– Они не могут, господин. Они мирные люди.
– А если они продолжают противостоять мне? Если христиане воюют со мной?
– Вы никогда не должны сомневаться в моей верности. Никогда.
– Это Андзин-сан может говорить правду, а у ваших священников лживые языки.
– Есть хорошие священники и плохие священники, господин. Но вы мой сюзерен.
– Очень хорошо, Марико-сан, – сказал Торанага. – Я учту это. Вам приказано подружиться с чужеземцем, перенять все, что он знает, сообщать обо всем, что он говорит, научиться думать как он, не «исповедоваться» в том, что вы делаете, с подозрением относиться ко всем священникам, доносить обо всем, что спрашивают священники или что они говорят. Ваш Бог должен быть в стороне от всего этого – или не быть вовсе.
Марико отбросила прядь волос со лба.
– Я могу делать все это, господин, и все-таки оставаться христианкой, клянусь вам!
– Хорошо. Поклянитесь в этом вашим христианским Богом.
– Богом клянусь вам в этом.
– Хорошо. – Торанага повернулся и позвал: – Фудзико-сан!
– Да, господин?
– Вас сопровождает кто-нибудь из служанок?
– Да, господин, две.
– Отдайте одну Марико-сан. Пошлите другую за зеленым чаем.
– Там есть саке, если хотите. Чай. Зеленый. Ябу-сан, вам подать саке или зеленого чаю?
– Чаю, пожалуйста.
– Принесите саке для Андзин-сан.
Свет упал на маленькое золотое распятие, висевшее на шее у Марико. Она увидела, что Торанага внимательно смотрит на него.
– Вы… вы хотите, чтобы я не носила его, господин? Снять его?
– Нет, – ответил он, – пусть оно напоминает вам о клятве.
Все следили за фрегатом. Торанага почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся. Он увидел жесткое лицо и холодные голубые глаза, в которых читалась ненависть. Нет, не ненависть – подозрение. «Как смеет чужеземец подозревать меня?» – подумал он.
– Спросите Андзин-сан, почему он сразу не сказал, что там, на корабле чужеземцев, много пушек? Не посоветовал взять их, чтобы выбраться из ловушки?
Марико перевела. Блэкторн ответил.
– Он говорит… – Марико заколебалась, потом торопливо проговорила: – Пожалуйста, извините меня, он говорит, что вам хорошо бы пользоваться своей головой.
Торанага рассмеялся:
– Поблагодарите Андзин-сан за его голову. Так будет правильнее всего. Я надеюсь, она останется у него на плечах. Скажите ему, что теперь мы равны.
– Он говорит: «Нет, мы не равны, Торанага-сама. Но дайте мне мой корабль и команду, и я очищу весь океан. От любых врагов».
– Марико-сан, вы думаете, он имеет в виду и меня наряду с южными чужеземцами? – Вопрос был задан беспечно.
Бриз опять бросил прядь ей на глаза. Она устало откинула волосы.
– Не знаю, извините меня. Может быть, так, а может быть, нет. Хотите, я спрошу его? Извините, но он… он очень странный. Боюсь, я не понимаю его. Не во всем.
– У нас достаточно времени, да. Рано или поздно он объяснится с нами.