Секондхендж
Шрифт:
– Не сможет, - вздохнул Платон.
– Вцепятся и не отпустят. Как смертника, стерегут...
– Во-от... Стало быть, нужен свой человек в штабе, который все бы это и устроил. Чтоб комар носа не подточил. Машину к подъезду, сам рядом с шофером - и вперед, на капище. Есть такой человек? Есть. Вот он тут сидит. Платон Кудесов...
– Погоди, Поликарпыч, - снова вмешался Платон.
– Что-то я по-другому себе это представлял. Почему тайно?
– А как?
– Да открыто же! Официально! Ты прикинь: все Баклужино знает, что политику ты на вздым не терпишь. Думаешь, зря сегодня утром к тебе Глеб подкатывался, клинья подбивал? Ему твоя поддержка позарез нужна! Хорош кандидат, если собственный наставник его не одобряет... А тут взял вдруг да прозрел! Символическая смычка прошлого с грядущим, а? Ефрем Нехорошев благословляет Глеба Портнягина. И не где-нибудь - на священной земле Секондхенджа! Вот это, я понимаю, предвыборная акция!
Старый чародей очумело потряс шапчонкой из Чебурашки.
– Ты... слышь... Платошка! Соображай, что мелешь! Да ни один колдун в этом вашем штабе...
– Колдун?
– презрительно прищурившись, перебил маститый чернокнижник.
– Какие там колдуны? Так, подколдовки, недоучки разные... Обшмыга третьего разряда! Разве порядочный колдун пойдет в избирательный штаб? Из настоящих там я один, и то ради Игнашки...
– И что ж ты им скажешь?
– Не я, а мы. Мы с тобой, Поликарпыч! А скажем вот что: не смыслите вы, салаги, в гиблых местах ни уха, ни рыла. Секондхендж только для грешников страшен. А безгрешным - хоть бы хны! Например, кандидату...
– Думаешь, поверят?
– Кому ж тогда верить, если не нам с тобой! Первые чародеи Баклужино мы или кто?..
Задумался Ефрем. Платон и Викентий примолкли, ожидая решения.
– Нет...
– с сожалением молвил наконец старый колдун.
– Тут еще что-то нужно. Беда нужна.
– Что за беда?
– встрепенулся кувшиннорылый Викентий.
– Это уж тебе, мил человек, решать, что за беда!
– фыркнул старикан.
– Какую вы там беду, коммуняки православные, на нашу голову придумаете? Причем, слышь, такую, - озабоченно добавил он, - чтобы у всех в штабе мозги спеклись... Чтобы на все с перепугу согласились. Думай давай...
Теперь уже колдуны с надеждой воззрились на озадаченного Викентия.
– Н-ну...
– медленно и словно бы через силу вымолвил он минуту спустя.
– Скажем... развалить бульдозером Секондхендж.
Переглянулись колдуны.
– Ага! Развалишь ты его бульдозером!..
– хмыкнул Платон.
– Взорвать - еще куда ни шло... А в чем беда-то? Ну развалишь. И кому от этого хуже станет?
– Погодь!
– прервал его Ефрем.
– Викентий-то дело сказал. Бульдозером, не бульдозером... Главное волну поднять.
– Мотивы, - железным голосом продолжал излагать товарищ Викентий.
– Языческое капище, гнездо суеверий, алтарь дьявола, представляющий прямую смертельную угрозу для населения. Раздуть по новой самоубийство этого недоумка...
А в прогале между черных корявых сучьев над головами заговорщиков все отчетливее намечалась некая энергетическая всклокоченность, постепенно уплотняющаяся в колтун грандиозного замысла. Она была уже настолько самодостаточна, что управляла своими творцами, подергивая их за незримые астральные нити.
– Да-да-да...
– сказал Платон Кудесов, откидываясь на спинку складного стула и будто бы в забытьи прикрывая веки.
– А мы, значит, в ответ: баклужинская святыня, уникальный исторический памятник мегалитических времен... Не допустим варварства, то-се... Обязательно помянуть разрушение исламскими фундаменталистами буддийских скульптур... И тоже в рамках предвыборной кампании.
– Знаешь, чем пригрози?
– посоветовал Ефрем Викентию.
– Скажи: подгоним кран и снимем к едрене фене ключевую перемычку. Как в Англии...
– А где она... ключевая?..
– Какая тебе разница! Все равно же снимать не будешь.
– А как же тогда?
Старый колдун Ефрем Нехорошев не услышал - был погружен в какие-то свои подсчеты.
– Времени маловато...
– пожаловался он неизвестно кому.
– Тогда так, голуби! Дуйте мигом каждый в свою редакцию и чтобы мне наутро дым стоял коромыслом! «Уничтожим Секондхендж!» «Руки прочь от Секондхенджа!» Людишек (до единого!) на демонстрации протеста, на митинги! Денька два так пошумим, а на третий, аккурат в полнолуние, придем к соглашению. Назначим в Секондхендже встречу. Дескать, на ней-то все и обсудим. С нашей стороны будем мы с Глебушкой, а с вашей...
– И старикан виновато развел пошитыми из Чебурашки рукавами.
– Прости, мил человек, но хотя бы кого-то одного придется...
– Да кто ж на такое пойдет?
– вырвалось у Платона Кудесова.
– Я имею в виду, добровольно...
Кувшинное рыло надменно вздернулось.
– Вы полагате, - презрительно осведомился товарищ Викентий, - что в наших рядах не найдется никого, кто бы ради народного блага шагнул под размыкало?
Между тем вечерело. Основания мегалитических столпов окутались сумраком, под одну из перемычек (возможно, ключевую) заглядывала розоватая круглая луна.
Сколько раз в окрестностях Секондхенджа шли подобные тайные сговоры! Может, его и сложили когда-то в качестве ловушки для неугодного кандидата в вожди. Сгущались точно такие же сумерки и точно такая же луна висела над капищем, когда озаренный факельным огнем ступил он под клики толпы в каменный круг и понял внезапно, какая это в сущности фигня - власть над племенем.
Оцепенел, уподобившись мегалитическому столбу, потом бросил наземь регалии и... Хорошо, если ушел в жрецы.
Глава 12
Ах, если бы не отвращение к любым проявлениям социальной активности, какой бы вышел из Ефрема Нехорошева выдающийся политтехнолог! То, что творилось в Баклужино на протяжении двух последующих дней, не нуждается в описании, поскольку полностью соответствует приведенным выше словам старого колдуна.
Когда же объявлено было о том, что обе противоборствующие стороны согласились решить судьбу капища в публичной полемике двух своих представителей посреди Секондхенджа, город обезумел окончательно и к трем часам дня вымер. То есть стал безлюден. Все способное тем или иным образом передвигаться схлынуло в направлении Колдобышей.
Нив неолите, ни в бронзовом веке - никогда не собиралось возле каменных столпов столь грандиозных толп, ибо все тогдашнее население вполне бы уместилось сегодня в одной девятиэтажке. Не выстави городские власти оцепления, последствия были бы непредставимы: задние, напирая на передних, наверняка бы вдавили их на внутреннюю территорию капища. Единственным местом, где людские массы не смогли подступить вплотную к памятнику неолитической культуры, явилось болотце, в котором пару дней назад чуть не увяз незадачливый фотокорреспондент политически нейтральной газеты «Баклужинец».