Секрет компаньонки

Я хорошо запомнила то майское утро 1881 года от рождения Пресветлой, ибо его едва ли можно было назвать добрым. Занявшийся рассвет только успел мазнуть нежно-розовым край распогодившегося за ночь неба, как мне, компаньонке и личной служанке юной мисс Бертрам, пришлось разбираться с посыльным из модного ателье, перепутавшим заказ. Небольшое недоразумение грозило обернуться настоящим скандалом, ибо, проснувшись к завтраку, моя госпожа непременно захочет взглянуть на платье, пошитое специально для сегодняшнего приема у четы Чаттерлейнов — людей уважаемых и известных во всем Лондоне, причем не столько своими изысканными званными ужинами, сколько узостью взглядов, в которые семья Бертрамов, увы, входила с трудом.

— Катти! Катти, где ты?

Единственная

дочь Эдмунда и Ирэн Бертрам, Виола, отличалась милым озорным нравом и, кроме того, тем, что ни минуты не могла обойтись без меня. Собственно, именно благодаря сей трогательной привязанности мне удалось избежать участи куда более незавидной, нежели обязанности компаньонки, камеристки, а иногда и няньки при молодой и весьма легкомысленной особе, с коими я, без лишней скромности, отлично справляюсь.

Меж тем, невозможно представить себе типажей более разных, чем я и моя госпожа. Невысокая и круглолицая, с облаком пышных белокурых волос, мисс Бертрам покоряла сердца непосредственностью и живостью характера. Мне же, черноволосой, худой и бледной, возвышающейся над толпой горничных подобно колокольне, приходилось мириться с косыми взглядами. Не скажу, что подобное положение дел сильно меня беспокоило, напротив, за маской тусклой внешности легче было прятать секрет, что сопровождал меня с самого момента рождения.

— Ах, милая Катерина, — мисс Виола проворно выбралась из-под горы пуховых одеял — несмотря на солнечные и теплые дни, по ночам в доме гуляли сквозняки — и устремилась к туалетному столику. — К завтраку обещался быть сам Адам Норрел! Я просто обязана сразить его своей красотой. Скорее же, сделай мне прическу, ту, что я показывала тебе в журнале. Ты помнишь Адама? Он несравненный, правда? Такой умный, такой обаятельный. Не правда ли, Катти?

Упомянутый молодой джентльмен и впрямь был замечателен, однако отнюдь не глубоким умом, а уникальным талантом завлекать в свои сети богатых девиц на выданье. И вот дошла очередь до наивной Виолы, и повесу не остановил даже тот прискорбный факт, что семья Бертрамов не могла похвастаться титулом и богатой родословной. Накручивая на раскаленный прут золотистые прядки, я размышляла над тем, как поступить с очередным охотником до чужого наследства. Распутного француза, что сватался в прошлом месяце, легко было напугать ожившей вдруг лягушкой из его собственной тарелки, а разорившийся изобретатель по сей день обходит наш квартал стороной. Однако боюсь, что с ловеласом Норрелом все окажется не так просто, ибо только слепец не заметил бы, что Виола от него без ума.

Родители девушки два сезона тому назад прибыли в столицу из далекого Корнуолла в надежде пристроить замуж повзрослевшую дочь. Я прибыла вместе с ними. В свете бедняжке пришлось туго, ведь всем известно, как неприветливы к сопернице и остры на язык могут быть лондонские девицы и еще больше их мамаши и гувернантки. Впрочем, их реакция вполне оправдана, потому как едва ли кто из завидных женихов теперь взглянет на них, когда есть возможность приударить за девушкой столь же богатой, сколь и красивой. От претендентов на руку и сердце мисс Бертрам отбоя не было с самых первых дней, и поэтому мне прощались мои маленькие шалости с искусством, недоступным людям.

Мистер Норрел приподнялся навстречу Виоле, девушка буквально засветилась, как маленькое солнышко. Я пристально следила за происходящим в столовой в щель неприкрытой двери, хотя правилами этикета не осуждалось присутствие компаньонки за одним столом с хозяевами, однако со стороны было гораздо удобнее подмечать знаки внимания, что наш гость оказывал моей госпоже. Вот он с белозубой улыбкой украдкой касается ее ладошки, что-то шепчет на ухо, пока увлекшиеся беседой родители на них не смотрели. Щеки Виолы зарделись, и я поняла, что пора вмешаться. Возможно, это и не входило в длинный перечень моих обязанностей, но этот мистер Норрел на весь Лондон слыл ненадежным и ветреным юношей, к тому же без гроша за душой и с целый шлейфом из карточных долгов. Отобрав у служанки поднос с десертом, я степенно вошла в столовую. Взгляд гостя остановился на мне, и брови его, готова поспорить, тщательно выщипанные по последней моде, недоуменно приподнялись.

— Вы будете сегодня на приеме у Чаттерлейнов? — прихлебывая чай, поинтересовалась миссис Бертрам. Обладая специфическими для женщины ее положения талантами в области счетоводства, она, однако же, так желала поскорее выдать дочь замуж, что становилась крайне неразборчива в кандидатурах. Мистер Норрел недоверчиво покосился на вазочку с вишневым джемом, что я поставила перед ним, и заученно улыбнулся:

— Непременно! Я не могу пропустить такое событие, вы же знаете, мадам, какие замечательные вечера устраивают Чаттерлейны и какая прекрасная публика собирается в их доме.

Виола оживилась, подключаясь к обсуждению.

— Мы тоже приглашены. Я заказала у модистки новое платье и шляпку… — беззаботно поделилась она и, получив от матери предостерегающий взгляд, замолкла. Мистер Бертрам ловко переключил всеобщее внимание на свежий выпуск" Таймс", и я, сделав никем не замеченный книксен, покинула их общество. Оказавшись в коридоре, прищелкнула пальцами, высекая сноп зеленоватых искорок, и в этот момент Адам Норрел опрокинул на себя чашку с обжигающе-горячим чаем. Громко вскрикнув, совсем не по-мужски, он потянул на себя скатерть, и его белоснежная сорочка окрасилась разводами джема. Серебряная посуда полетела на пол, и молочник окатил белым его безупречно начищенные туфли. Смею полагать, что такого прилюдного позора он едва ли вынесет.

Виола пронеслась мимо со скоростью, едва ли приличествующей юной воспитанной леди, каковой она, очень надеюсь, и является. Стук каблучков известил весь дом о том, что девушка поднялась наверх, а грохот двери — что заперлась в своей комнате. Спрятав довольную усмешку в уголках тонких бледных губ, я неторопливо отправилась вслед за ней. Как и предполагалось, неприятный инцидент за завтраком был успешно позабыт к вечеру, благо на сей раз посыльный принес именно то платье, что мы заказывали, и оно заметно подняло настроение моей подопечной. Там же, на дне объемной коробки, лежал наряд и для меня. Строгий покрой с высоким жёстким воротником, темно-фиолетовый цвет оттенка пролитых чернил, черное кружево манжет. Единственное украшение, что я себе позволила, — брошь-камея на горловине. В таком обличие я могу сойти за привидение, однако моя задача — быть лишь тенью госпожи. На миг глаза мои полыхнули болотно-зеленым, так давало знать о себе дурное наследство. Так или иначе, мы ищем жениха для мисс Бертрам, а не для ее компаньонки.

Мы прибыли в самый разгар приема. Вышколенные лакеи проводили нас в богато обставленную и освещенную десятками масляных ламп гостиную. Все достопочтенное лондонское общество уже собралось, но при нашем появлении ни один взгляд не устремился к дверям. Виола сжала мою руку в секундном замешательстве, и вот уже миссис Бертарм повела ее к хозяйке дома, засвидетельствовать свое почтение. Мое же внимание привлекла беседа в самом центре комнаты.

— Вы не находите, что эти полукровки ужасны? — с выражением крайней брезгливости заметил пожилой джентльмен с пышными седыми усами. Многие из присутствующих при разговоре господ согласно закивали, и один молодой человек со свойственной юности горячностью заявил:

— Королеве стоит задуматься над тем, чтобы оградить нормальных граждан от этих чудовищ.

— Дерек! — одернула его дама в невозможно-розовом безвкусном платье. — Подобные высказывания недостойны джентльмена.

Я незаметно подошла ближе, заинтересованная.

— Вам известно, мадам, что потомки фэйри являются потенциальными носителями природной магии? Вам не кажется, что это может угрожать безопасности мирных англичан?

Дама в розовом не нашла, что возразить, и просто промолчала, зато за нее ответил высокий старик в пенсне: