Секрет Жермены
Шрифт:
Сияя от радости, Бобино объявил:
– Теперь с голода не умрем! Ребята, старые товарищи, сохранили место, и я смогу зашибать в ночь по десять франков.
– И я начну подыскивать работу, как только устроимся с квартирой, – откликнулась Жермена.
– Это вопрос двух-трех дней, и я надеюсь, что нам удастся так хорошо скрыться, что шпионам долго придется нас разыскивать.
ГЛАВА 14
Комнаты в доме на улице Паскаля они считали лишь временным жильем. Бобино обдумал хитрый план, как отыскать постоянное и как с самого начала сделать, чтобы сыщики не узнали, куда они перебрались.
Матис, пользуясь тем, что за ним не следили, развозя в повозке товар заказчикам красильни, в то же время подыскивал для постояльцев квартиру, а когда нашел – на углу улиц Мешен и Санте, – перевез туда постепенно все их вещи, так что наблюдавшие за домом могли думать, будто багаж находится еще на улице Паскаля.
Оставалось только выехать незамеченными и обустроиться в новом месте.
Оказалось, что это довольно трудно осуществить. За домом Матиса велась усиленная слежка. Кроме того, не было денег, чтобы купить для квартиры хотя бы самую необходимую обстановку, а Жермене хотелось создать для больного Мишеля пускай минимальный, но комфорт.
Когда князь был богат, он давал им деньги не считая, а теперь, разоренный и больной физически и душевно, находился под угрозой новых козней, отнявших у него все, – друзья обязаны за доброту и щедрость отплатить, пускай не в полной степени, а по мере своих возможностей. Ради этого придется трудиться дни и ночи, отказывая себе в самом необходимом.
Создать привычные для Мишеля условия оказалось бы нелегко даже зажиточным людям, а каково это двум неопытным девушкам, младшей швее и молодому наборщику… Но они считали себя обязанными выполнить свой долг, хотя больной вел себя так, что мог лишить их мужества. Князь был постоянно всем недоволен, недружелюбно относился к Бобино, холодно и почти враждебно – к Жермене, и только с ее сестрами оставался по-прежнему ласков и всегда радовался их присутствию. Они одни могли его уговорить не выходить из дома и не слоняться по улицам, рискуя оказаться в доме для душевнобольных, а то и похищенным врагами.
Вот каким путем и ценою какой жертвы была решена проблема покупки мебели и домашних вещей.
Когда Жермена лежала больная, князь, надеясь ее развлечь и доставить ей удовольствие, позвал известнейшего в Париже ювелира, велел принести красивейшие драгоценности и разложил их на постели девушки.
Он рассчитывал пробудить в ней любовь к нарядам, свойственную женщинам, и просил выбрать, что понравится, а лучше взять вообще все.
Но Жермена окинула грустным взглядом сверкающие украшения и решилась приобрести только одно скромное колечко с красивым сапфиром, окруженным мелкими бриллиантами, сделав это лишь затем, чтобы не обидеть Мишеля полным отказом.
Князь сказал ювелиру, огорченному такой, на его взгляд, незначительной покупкой:
– Это пока, позднее мы опустошим весь ваш магазин.
Потом Березов вернулся к Жермене и надел ей кольцо на палец, а она сказала благодарно и нежно:
– Я с ним никогда не расстанусь!
И конечно, сдержала бы обещание.
Но теперь, когда от этого зависело сохранение жизни Мишеля, могла ли она не распроститься с его же подарком? И девушка это сделала, когда Бобино спросил, на какие деньги купить обстановку для квартиры.
Жермена молча сняла кольцо с руки, положила в футляр и, передавая Бобино, сказала:
– Заложи или продай, как хочешь.
В ломбарде оценили в четыреста франков, ювелир предложил шестьсот, Бобино согласился и тут же побежал за мебелью, уплатив наличными пятьсот с тем, чтобы остальные сто отдать в рассрочку за год.
Вернувшись, он с торжеством сказал Жермене:
– Все в порядке, можем переезжать, когда нам удобно.
Итак, главное теперь состояло в том, чтобы их перемещение не заметили шпики, несомненно наблюдавшие за домом днем и ночью.
Девушки страшно боялись, что враги узнают их новый адрес, проникнут в отсутствие Бобино и будут продолжать вредить Мишелю, уже и так сделав его совсем больным.
Бобино молча слушал эти разговоры, предвкушая, какой приятный сюрприз преподнесет. Наконец он сказал:
– А если я берусь провести вас так, что никто не заметит?
– Вы можете это сделать?
– И не далее как сегодня ночью.
– Но они увидят, как мы будем выходить на улицу Паскаля.
– А мы окажемся на другой. Только бы Мишель не заупрямился и не принялся бы ставить нам палки в колеса.
– Его мы берем на себя, – сказала Берта. – Буквально: возьмем под руки, и он спокойно пойдет куда надо.
– Итак, друзья мои, в половине первого пополуночи мы уходим отсюда на улицу Мешен.
– Ты, может быть, поведешь через подземелье… Мы ужасно боимся подвалов с тех пор, как нас держали взаперти, с крысами…
– Все будет гораздо проще: вы ничего не имеете против прогулки по берегу реки?
– Ничего, особенно когда такое необходимо.
– Там не очень приятно пахнет, но зато нет ни малейшей опасности.
– Я готова идти вдоль сточной канавы, если это путь к нашему спасению, – сказала Жермена.
В полночь все пятеро спустились в швейцарскую, где их ждал Матис. Он снял со стены ключ на длинном ремешке и сказал, что проводит друзей, и все последовали за ним. Они миновали двор, где сильно пахло из дубильной мастерской, и приблизились к вонючему стоку, идущему к речонке Бьевр.
Мишель находил ночную прогулку забавкой, хотя в темноте не было даже видно, куда ставить ногу. Князь оставался спокоен, не объявлял себя сумасшедшим, но сильно страдал от раны. Бедный аристократ покорно шел, куда его вели.
Выходы на набережную из дворов запирались наглухо, только некоторые дома имели ключи от замков. Матис изготовил отмычки, вывел всех к речушке. По другую сторону ее простирался пустырь, отгороженный плотным забором.
Через вонючую воду перекинули доску, по ней перешли на другой берег, а там пустырем – до изгороди. Накануне вечером Матис вынул гвозди из одной широкой планки. Подведя всех к этому месту, он внимательно прислушался, не идет ли кто по улице, открыл проход, выпустил всех на улицу и, быстро поставив планку на место, повернул к себе Операция проводилась в полной тишине, переговаривались только шепотом.