Секретная карта
Шрифт:
Глава тридцать восьмая
Семнадцатый день Месяца Медведя года Собаки.
Девятый год царствования Верховного Правителя Кирона.
Сто шестьдесят второй год Династии Комира.
Семьсот тридцать шестой год от Катаклизма.
Долосан.
Через пять с половиной недель после того, как они убили чудовищную змею и её потомство в Теларунде, путники продолжали медленно двигаться на запад. Келес Антураси был причиной тому, что они ползли, словно черепахи. Идти слишком быстро он не мог. Спешка повредила бы его работе. Моравен соглашался, что, хотя его личная задача состояла
На самом деле всем шестерым требовалось время, чтобы прийти в себя. Боросан, казалось, чувствовал себя хуже всех, хотя он и остался совершенно целым и невредимым. Он оплакивал свой танатон, словно тот был его любимым домашним псом. Больше всего Боросан переживал из-за того, что джианригот не справился с заданием, и он бесконечно извинялся перед остальными за последствия своей неудачи. Моравен предположил, что танатон не смог убить змею, поскольку вместо одной цели в крепости его ожидало множество, но и эти соображения не утешили Боросана. Он поклялся, что соберёт танатон получше; остальные дружески подшучивали над ним, но в душе надеялись, что ещё одна подобная змея, чтобы проверить новый джианригот, им по дороге не встретится.
Необходимо было помогать картографу, чтобы работа Келеса шла успешнее. Они посещали поселения западного Солета и Долосана и разговаривали с местными жителями, чтобы узнать побольше о здешних местах. Если это было возможно, нанимали проводника, который указывал им дорогу к следующему селению или любопытным местам в окрестностях. Они двигались все дальше на запад. Поселения стали редкими, а любопытные места попадались все чаще. Это ещё больше замедлило путешествие.
Сначала они составляли приблизительное представление о местности, потом принимались за подробное исследование. Келес старался поточнее определить скорость их передвижения и пройденные расстояния. Глаз у него был намётанный, и он измерял расстояния, прося Тайриссу доехать на лошади до нужного места и прикидывая, насколько уменьшилась её фигура. Келес записывал все, любую мелочь: отмечал расположение ручьёв и пещер, перечислял виды рыбы, встречающейся в местных водоёмах, подсчитывал количество сухого валежника на акр земли.
Когда Боросан бросил убиваться по танатону, оказалось, что его умения могут принести немалую пользу. Он починил своего мышелова и собрал новый танатон, поменьше прежнего, примерно с волка размером. Он задавал им точную скорость, а затем посылал в определённое место и обратно, таким образом очень точно измеряя расстояния. Джианриготы могли даже вычислять высоту деревьев и скал.
Даже вирук им помогал. Рекарафи называл им древние вирукианские имена гор и рек. Он указывал им на беспорядочно наваленные груды камней, которые когда-то были грозными крепостями вируков. Он знал даже, где леса когда-то были вырублены вируками или людьми, а потом снова восстановились.
Когда Келес увидел вирука, поднявшегося над трупом чудовища, — Рекарафи сказал, что на их языке оно называлось «этхарсааль», — сердце его чуть не выпрыгнуло из груди от ужаса. Он был уверен, что вирук явился убить его, чтобы отомстить — за произошедшее в столице или за погибших от руки его брата сородичей. Желудок Келеса свело коликой, он перегнулся пополам, его стошнило.
Воин и в самом деле пришёл за ним, но не для того, о чём подумал Келес. Он объяснил Тайриссе и Моравену, что супруга послала его защищать Келеса. Нессагия предположила, — и это было верно, — что Келеса не отправили бы в Пустоши, если бы не случай на приёме; таким образом, его безопасность стала для её супруга делом чести. Рекарафи догадался, что они поедут через Йелот, и поджидал их там. Он так и не объяснил путникам, как ему удалось так быстро добраться до главного города Солета. Келес полагал, что дело не обошлось без магии, и недоумевал: как людям удалось вырваться из-под власти таких могущественных хозяев?
Вирук очень помогал им, но вместе с тем был и величайшей помехой. Келес не мог находиться рядом с ним дольше пяти минут. Однажды он совершил большую глупость: выпил воды из реки ниже по течению от Рекарафи. Вода, которой касался вирук, оказалась для Келеса ядом, — он ужасно мучился первые два дня, будучи вообще не в состоянии двигаться, и весь остаток недели чувствовал себя больным. Ему снились кошмары, все чаще и чаще он просыпался неотдохнувшим, со страшной головной болью, чувствуя себя так, словно во сне был привязан к лошадям, и те всю ночь таскали его по кочкам.
Головная боль и болезненные ощущения мешали ему передавать сведения деду. Много раз он просто был не в состоянии сосредоточиться, а если все же удавалось связаться с Киро, то ненадолго, и Келес чувствовал, что связь очень слабая. Он привык к тому, что дед требовал от него новостей, но теперь старик делал это все реже. Келес объяснял это тем, что в случае удачи он старался сразу сообщить Киро обо всём, что удалось сделать, и деду просто требовалось время, чтобы разобраться. О том, что, возможно, дед просто стареет и его ум теряет былую живость, Келес даже и думать не хотел.
Вместо того чтобы размышлять о возрасте Киро, Келес ухватился за другую мысль. Возможно, думал он, дело не в них с дедом, а в особенностях Долосана. Над Долосаном прокатилась первая волна магии после сражения в Иксилле. Последствия были очевидны. Катаклизм исковеркал здешние места. Над землёй возвышались широкие скальные плато, небо пронзали гигантские каменные пики. Их края были как будто оплавлены. Магия обрушилась на Долосан, сметая с лица земли горы, разрушая камень и изменяя все, чего коснулась.
Келес не поверил бы сам себе, если бы не проводил точных измерений. Кое-где огромные валуны сами собой двигались по ночам, и с утра начерченные Келесом накануне карты уже не соответствовали действительности. Он отправлялся проверить, не откатил ли их кто-то, — Келес и представить себе не мог, кто именно, — в сторону, но никаких следов на земле не было. Он пометил северную сторону одного из таких камней мелом. На следующий день метка оказалась точно с противоположной стороны. Она переместилась, а выступ на камне, который Келес и обвёл мелом, — нет.
Долосан пропитался магией насквозь; с годами её действие ослабло, но не исчезло окончательно. В одной из долин они обнаружили рощицу медных деревьев. Более того, их ветви и стволы вяло колыхались, словно водоросли на дне моря. Компания путников приостановилась у края рощицы, раздумывая, стоит ли туда соваться, или они рискуют утонуть в невидимой жидкости. Они все же въехали туда и почувствовали сопротивление, заставившее их двигаться медленнее. Голоса их стали глуше. Келес чувствовал, как невидимое течение колышет его волосы и края одежды.