Секретный террор
Шрифт:
— Ждать долго придется, — говорит другой, работающий на кухне у Энвера, — я вчера во время обеда слышал, как паша сказал, что придется здесь прожить не меньше трех недель.
— А хорошо бы сейчас сделать налет на какую-нибудь станцию. Я обязательно захвачу себе русскую жену, — говорит третий, лет сорока басмач с большим хищным носом на худощавом лице.
— Ты лучше гляди, что делает твоя теперешняя жена, — перебивает его другой. Все смеются. Люди оживляются. Разговор завязывается, и каждый вспоминает
Я лежал с Осиповым. Мы слушали разговор басмачей.
— Шура, завтра с утра тебе придется выехать вместе с Абдурахманом в Деннау, и пусть немедленно наши окружат кишлак. Слышал, что они намерены здесь жить три недели? — сказал я на ухо Осипову.
— Ладно, а как же ты? — спросил Осипов.
— А я буду здесь ждать результатов.
— Укокошат они тебя одного, — после короткого молчания сказал Осипов. — Давай лучше уйдем вместе.
— Брось дурака валять, — оборвал я его, — делай, что говорят. Ты поедешь под предлогом привезти новую партию товара.
— Ладно, — ответил Осипов и, повернувшись на другой бок, закурил папироску.
Уже четыре дня я один среди басмачей. Товары все распроданы. Мне абсолютно нечего делать. Я почти все свое время проводил в чайхане. Только изредка выходил посмотреть, нет ли чего нового у небольшого глиняного домика, где помещался Энвер-паша. Однажды я его увидел. Он прогуливался в компании одного из своих офицеров. Среднего роста, красивое лицо, приподнятые кверху усы, аккуратно выбритый. Он носил все еще форму турецкого офицера. Только на голове вместо фуражки красовалась белая чалма. Задумчивое выражение лица. Видно, о чем-то думал.
В одиночестве я тоже думал. И чем больше думал, тем страшнее становилось. Я ведь был молод, и мне также жить хотелось. А тут один, в стане басмачей. Я отгонял эти мысли. Старался думать об успехе дела. Зато как приятно будет, выполнив задание, вернуться в Ташкент. В город, где нет басмачей и где безопасно.
Но назойливые тревожные мысли возвращались. Не напутали бы там наши в Деннау. Не опоздали бы. Но нет, Осипов — верный и умный парень. Он не напутает и не даст напутать. Нужно взять себя в руки и ждать…
На другое утро на осле с товарами приехал Абдурахман. Разгружаясь, он незаметно передал мне клочок бумаги: «Войска вызваны, связь не прерывайте. Случае изменения дислокации противника срочно сообщите».
Я закурил этим клочком бумаги папироску. Опять начали торговать привезенными товарами, время проходило незаметнее.
Поздно вечером приехал Осипов. При виде меня на его лице засияла улыбка.
— Ну, братишка, — начал он, когда мы уединились, — сегодня нужно тикать отсюда.
— Почему? — спросил я.
— Дивизион прибыл в Деннау и к утру будет здесь.
— Ладно, предупреди Абдурахмана.
Через
Мы вышли им навстречу. Нас радостно встретили. Дав подробные указания начальнику и комиссару дивизиона, мы двинулись дальше, а кавалерия пошла заканчивать наше дело.
На другой день получили известие, что Энвер-паша убит. Моя задача была выполнена, и я расположился на отдых в Деннау. Вечером пришло подробное донесение о произведенной операции.
Дивизион, приняв тщательные меры предосторожности, продвигался по указанному нами маршруту. На рассвете войска подошли к месту расположения штаба Энвер-паши. Чтобы отрезать отступление, один эскадрон был отправлен в обход селения.
В семь часов утра войска пошли в атаку на басмачей. Однако врасплох их застать не удалось. Началась перестрелка. Под пулеметным огнем басмачи не выдержали, дрогнули и отступили. Энвер-паша, поняв положение, приказал басмачам держаться, пока он не отойдет вместе со штабом в горы.
Вместе с тридцатью своими приближенными он помчался в противоположную от боя сторону. Расчет его не оправдался. Он наткнулся на эскадрон, посланный в обход селения. Видя себя окруженным, Энвер бросился в рукопашный бой.
Произошла короткая схватка. Штаб Энвера был изрублен шашками. Успели спастись только двое. Красноармейский отряд не знал, с кем вел бой. Лишь потом, при осмотре трупов, опознали Энвер-пашу. Ударом шашки буденовец снес ему голову и часть плеча. Рядом с обезглавленным трупом валялся Коран. Энвер, видимо, держал его в руках, когда повел свой штаб в атаку. Коран отправили в Ташкентское ОГПУ и приложили к делу об Энвер-паше.
Так сложил голову бывший военный министр Турции Энвер-паша, один из авантюристов от революции.
Я лежал на скамейке в кабинете начальника гарнизона Деннау и, подложив под голову седло, отдыхал. В углу суетился Абдурахман, заваривая традиционный чай. Он теперь богат, так как получил обещанную награду. Он уже держит себя с другими узбеками очень важно. Но мне он услуживает. Он хочет ехать со мной в Бухару, где думает открыть торговлю.
Сейчас он преданно-ласково смотрит на меня и приготавливает чай. Я также ему улыбаюсь, но вместе с тем зорко смотрю за его манипуляциями.
Не насыпал бы яду в чай. Это на Востоке случается…