Секреты поведения людей
Шрифт:
Поражает изобретательность фальсификаторов. Однажды Королевскому шотландскому музею была предложена явная подделка — обросшая белой шерсткой… форель как образец вида, обитающего в холодных водах. «Экспонат» был отвергнут, но история стала известной, и публика потребовала выставить “меховую рыбку”, что и было сделано.
Конечно, это невинный розыгрыш по сравнению с массовым изготовлением «древних» монет для простодушных нумизматов-любителей или подделкой дарственных грамот, которой грешили весьма уважаемые монастыри в Британии в XI–XII вв.
Подделка произведений искусства и старины особенно распространилась в XIX в., когда собирательство вышло из узкого круга знатоков и стало для процветающих буржуа своего рода символом избранности и принадлежности к “высшим кругам”. К тридцатым годам
Однако в наше время возникают шумные истории. В Британии всем памятно имя Тома Китинга. Он изготовил примерно две тысячи полотен под именами ста известных художников прошлого. Обман открылся в 1976 г., однако принес Китингу не позор, а славу. Его пригласили выступить с искусствоведческими лекциями по телевидению, а посмертная распродажа его полотен, стилизованных под работы старых мастеров, позволила выручить четыреста тысяч долларов — в несколько раз больше того, что на самом деле они стоили.
Необычная экспозиция в Британском музее вызвала значительный интерес. “Она — писала в своем обзоре публикаций в прессе о выставке в колонке “Экспозиция подделок” газета «Известия» — дает немало пищи для размышлений — и коллекционерам, и музейным работникам”.
И не только им, добавляю я, поскольку эти примеры дают основательный повод всем людям повнимательнее присмотреться к себе и хорошенько задуматься…
Лет пять назад меня потешила филигранная мистификация из еженедельника «Собеседник». Дело касалось главной литературной сенсации года и «открытия», сделанного в канун первого дня апреля молодым ленинградским филологом, сотрудником Пушкинского дома Георгием Сотниковым, усомнившимся в реальном существовании русского поэта Александра Бока. Все было исполнено с таким чувством уважения и почитания закона “лукавой имитации”, что было бы просто грешно не познакомить читателя с этой проделкой. Эвристический «факт» приподнесен газетой как бы взаправду и облечен в форму стандартного интервью корреспондента «Собеседника» И. М. с Г. Сотниковым:
Рис. Портрет квази-Блока. Собеседник, 1990
” — Скажи честно, я отказываюсь в это верить. Классик русской литературы! И вдруг — подделка, фальшивка?..
— Почему же подделка? Все произведения подлинные.
Вот только написал их не Блок.
Началось все с того, что я на учебной практике работал в псковских архивах и там среди литературы, приготовленной к утилизации, мне попался пожелтевший сборничек неизвестного поэта начала века — С. Дибина. Каково же было мое удивление, когда я натолкнулся в книжке на знаменитые строчки: “И вечный бой! Покой нам только снится // Сквозь кровь и пыль // Летит, летит степная кобылица // И мнет ковыль… “
Все мы со школы знаем этот прекрасный цикл “На поле Куликовом”. Считалось, что этот цикл написал А. Блок в 1909 г. А сборник С. Дибина датирован… 1889 г.
То есть Блоку в это время было всего… девять лет. Вряд ли он мог написать совершенное произведение! Дальше больше. В этом же сборнике С. Дибина содержится еще по меньшей мере пятнадцать «блоковских» произведений, в том числе неувядающий цикл “Страшный мир”.
— Разве исключена возможность более поздней подделки? Кто-то издал стихи Блока под своей фамилией, а на сборнике поставил дату “1889”…
— Не исключаю такого варианта. Но сомнения запали в душу. Чтобы развеять их, я связался со своим американским коллегой славистом Джерри Маккграфом. Он один из авторов нового метода компьютерной идентификации текстов: теперь можно выяснить, кому принадлежит то или иное литературное произведение. По моей просьбе с помощью компьютеров был проанализирован Блок. Результаты ошеломляющие! Текстологический анализ показал, что произведения Блока писали по меньшей мере пять разных поэтов, в том числе Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Михаил Кульмин. Имена еще двух «соавторов» пока неизвестны. Возможно, один из них — некто С. Дибин.
— Но нельзя же поверять алгеброй гармонию! Мало ли что показывают компьютеры! В конце концов, их ведь тоже делают простые люди
— Абсолютно с вами согласен. Тоже не хочу слепо верить технике. Но в конце января мне после долгих и напряженных поисков удалось разыскать один очень важный документ. Среди филологов он известен как “Литературное завещание А. Белого”. Завещание считалось утерянным. И вот удача! Цитирую отрывок из завещания:
“12 февр. 1898 г. собрались, как всегда, у С. Соловьева на даче. Были: Кульмин, Бальмонт, Вл. Соловьев… Пришел Макс Волошин, предложил сумасшедшую идею создать нового Козьму Пруткова — но серьезного поэта! И так, чтобы никто не знал тайны — только потомки, в конце будущего столетия! Прекрасно. Но — нужен реальный человек, которому мы присвоим свои собственные творения. Меня осенило: Блок! Мой юношеский приятель из уважаемой семьи Бекетовых. Человек, мечтающий о литературной славе, но — на беду — совершенно бездарный к поэзии. На следующий день мы заключили с Сашей договор: отныне он сам не напишет ни одной строчки без нашей диктовки (даже — дневник! Даже — личные письма!). Все — под наш литературный контроль. Поклялись, что до самой смерти будем хранить тайну поэта А. Блока. И хотя слава Александра Блока очень скоро затмила известность истинных авторов… к нашей чести — мы удержались, не смалодушничали… Только однажды я был близок к тому, чтобы вполне разоблачить подвох: Саша Блок, не имея других доказательств своих чувств к моей возлюбленной Любе Менделеевой, стал читать ей наши стихи, в том числе прекрасную «Незнакомку» Михаила Кульмина (“По вечерам над ресторанами” и т. д.). Я был вне себя. Но — слово чести дороже, друзья мои!”
— Известно, что между Блоком и Белым отношения складывались непросто. А вдруг А. Белый просто решил свести счеты со своим противником?
— Не исключено. Однако не слишком ли много совпадений? Ну, во-первых, маститые ученые-литературоведы давно уже поражаются стилистическому разнообразию произведений Блока — как будто разные циклы писали разные поэты! Во-вторых, на некоторых аукционах мира время от времени появлялись отрывки из дневников Блока, которые считались подделкой. Между тем из дневников Блока действительно вырвано несколько страниц (например, 5/12 — 1906 г.; 7/12-1912 г. и т. д.). Так вот, на этих страницах Блок жалуется, что ему надоело быть марионеткой в чужих руках, надоело всю жизнь переписывать чужие строчки”. Есть еще свидетельства некоторых очевидцев, которым Блок в порыве откровения признавался, что обманывает других и себя, что он подставное лицо…
— Ну как же нам теперь жить дальше?! Ведь на глазах рушится крупнейший литературный авторитет. В голове не укладывается.
— Конечно, для многих мое открытие обернется настоящей трагедией. Я истинно сочувствую этим людям. И все-таки горькая правда лучше сладкой лжи. Что касается Блока, то мне кажется, это гигантский литературный фантом XX в. должен остаться навсегда в целостном, не расчлененном виде. Как памятник человеческому гению и человеческой глупости”.
Что-что, а насчет «глупости» верно подмечено. Похоже, она простирается даже за границы мира! Взять хотя бы такую историю: некий хозяин в пригороде большого города очень уж возжелал газифицировать свое частное владение. Газификаторы, к которым он обратился, согласились на работу не сразу, ссылаясь на дороговизну таких дел, на занятость и все такое, что служит обычно «накрутке» цен за услуги. Хотя дел-то было всего ничего: надо было просто врезать «отвод» от магистральной трубы к дому.
Операция не сложная, но, как водится, вылилась “в копеечку”. Тем не менее все было сделано быстро и чин по чину. Голубой огонь был резв, весел, горяч. И могут ли сравниться какие-то там деньги с той радостью и теплом, которые он, огонь, нес!
Прошло время. Что-то около месяца. Семья уже позабыла про дрова, уголь и разные там неудобства от традиционной печки.
Все было хорошо, но что-то сила огня стала падать, а в один из дней он больше уже не захотел пылать.
После мытарств хозяин нашел ремонтников-шабашников. Они долго вникали и искали причину возникшей неувязки, колдуя над вентилями, трубами и предположительной трассой подземных коммуникаций. Эффекта ни от чего не было, и тогда они приняли решение раскопать трубопровод.